Владимир Кунин - Сволочи

— А вы не понтуете, что из военкомата? А то я секу, будто вы какое-то фуфло гоните!..

Толстомордый и молодой растерянно переглянулись. Костя привстал, дотянулся до пачки «Дели», лежащей на столе, вытащил одну папироску и только потом спросил:

— Я закурю?

Молодой согласно кивнул головой. Толстомордый наконец спросил нехорошим голосом:

— Это ты с чего же такой умный?

Костя затянулся, пустил дым колечками:

— Счастливое довоенное интеллигентное детство.

— М-да... — выдавил толстомордый, но взял себя в руки, сыграл сомнение и спросил у молодого:

— А вот, как думаешь, доверять этому Чернову, «художнику» этому, ети его мать, можно? Или нет?..

Молодой мгновенно включился в игру:

— Котьке-то? Чернову? Самому классному вору среди малолеток, «скокарю» Божьей милостью?! Да запросто!!!

— Хочешь искупить вину? — жестко спросил толстомордый.

— Перед кем? — Костя презрительно цыкнул на пол сквозь зубы.

— Перед людями, — сказал толстомордый.

— Перед обществом, — подхватил молодой.

— Мне искупать нечего, — так же жестко ответил Костя. — Я «залепил скок» в хату управляющего торгом, а там «рыжье» — золотишко в цветочных горшках в земельке заныкано... В подвале, в бочке — пачки денег величиной с буханку! Все и не унести было... Он сдуру — заяву в ментовку, а потом труханул — и в глухую несознанку! «Не мое!..» — кричит. От всего отказался! Так кто «вор»?! Месяц назад четвертый продсклад брали — когда меня повязали... Так начальнички склада полтонны масла на нас повесили да тонну сахара!.. Это, что ли, ваши «люди»?! Перед этим «обществом» я должен вину искупить?! Да пошли вы все...

Костя зло затушил окурок в консервной банке, отвернулся к окну.

— Ну что ж, — тихо сказал толстомордый, — встань, Чернов.

Костя встал.

— Подойди к столу, — приказал толстомордый и раскрыл свою деловую гранитолевую папку. — Начнем с расписочки о неразглашении. Срока давности, Константин, она не имеет. Это тебе, Чернов, на всю жизнь. Почитай-ка вот здесь... Что тебе грозит по законам военного, а также любого времени, если ты... Читай, читай! Грамотный. Вот тебе перо, вот чернила, подписывай.

Костя прочитал, подписал.

Молодой энкаведешник строго сказал Косте:

— Встань как положено. Вынь руку из кармана.

Костя вытянулся в ожидании.

— Ну вот, Константин, — торжественно проговорил толстомордый. — Теперь ты наш. В смысле — один из нас. Но в наших рядах могут быть только...

Толстомордый наклонился над столом, пошарил в своей гранитолевой папке, сокрушенно пробормотал:

— Куда засунул, ети его мать?..

— Вы ж его в Костино дело положили, — подсказал молодой.

— Ага... — Толстомордый вытащил что-то из уголовного дела Кости. Снова обрел торжественность момента: — Но в наших рядах могут быть только члены партии или комсомола, понимаешь... А посему разреши, товарищ Чернов, поздравить тебя со вступлением в Коммунистический союз молодежи. В авангард нашей родной партии, так сказать!

Толстомордый пожал Косте руку и подал ему комсомольский билет.

Там черной тушью каллиграфическим почерком было написано: «Чернов Константин Аркадьевич». С левой стороны — фотография Кости из его же уголовного дела! С перевязанной головой...

Для верности Костя заглянул в свое раскрытое уголовное дело: там оставалась всего лишь одна фотография — в профиль. На месте фото анфас — пустое место со следами отрыва и остатками засохшего клея...

— Во, бля, техника! — усмехнулся Костя.

ГОРЫ. ДЕНЬ. СОЛНЦЕ. ШКОЛА ГОРНОАЛЬПИЙСКИХ ДИВЕРСАНТОВ

...Диверсионная школа Вишневсцкого невидимо располагается на тысячу метров выше знаменитого Медео, на две тысячи метров над уровнем моря, которого в Казахстане отродясь не было. Она оборудована на бывшем «джайляу» — высокогорном плато для выпаса овечьих отар.

С одной стороны школу защищает нависающий гигантский козырек могучей и мрачной скальной гряды. Защищает от всего — от глаз, снежных заносов, селя, сходов лавин и пронизывающих ветров.

С другой стороны школа закрыта наглухо высоченными елями и пихтами, зарослями голого колючего кустарника, уходящего в снежные напластования.

Оснащена школа Вишневецкого по самому последнему и тайному слову военно-энкаведешной техники.

Прямо в скалы впечатываются пять ПУТСов — пять «палаток утепленных трехслойных», каждая на двенадцать человек. Ни коек, ни нар. Дощатый пол, спальные мешки... При палатке сушилки. По обоим концам отгорожены места для воспитателя и тренера, обязанных жить со своими командами.