Владимир Кунин: Сволочи

— Есть! Есть сгущенка!.. — несется из глубины склада.

НОЧЬ. СКЛАДСКАЯ ЭСТАКАДА

Под сторожем лужа крови... Кровь течет по доскам эстакады, капает в щели между досок.

Сторож приходит в сознание, подползает к стене, приподнимается из последних сил, одной рукой зажимает рану в животе — кровь сочится сквозь пальцы, — второй рукой нажимает на кнопку сигнала тревоги...

НОЧЬ. РАЙОННОЕ ОТДЕЛЕНИЕ МИЛИЦИИ

Короткие резкие звонки тревоги понеслись из старенького динамика под стендом-схемой охраняемых объектов! Часто и пугающе мигает одна лампочка.

— Опять четвертый продсклад шарашат! — орет дежурный. — Уголовка — на выезд!!! Талгарская, угол Коммунаров!..

Летят на пол нарды, рассыпаются шашки и кости, вскакивают со своих скамеек сонные милиционеры — в галифе, сапогах, а поверх гимнастерок гражданские пиджачки с оттопыренной наганом правой полой... А на голове обязательная кепочка — за версту узнаваемая форма сотрудника уголовного розыска сорок третьего...

Старшина-казах схватил автомат ППШ, метнулся к дежурному:

— Давай дубликат ключей от их въездных ворот!

— Распишись сначала. — Дежурный протягивает старшине канцелярскую книгу, в другой руке держит ключи.

— Пошел ты, сучий потрох!!! — взъярился белобрысый с искалеченной рукой и вырвал ключи из рук дежурного. — Там, может, людей режут, а ты!.. Айда в машину, мужики!!!

НОЧЬ. ТЕРРИТОРИЯ ПРОДСКЛАДА

Надрываясь от тяжести, двое пацанов волокут по земле восмидесятикилограммовый мешок с сахарным песком. Дотаскивают до подкопа, пытаются протиснуть его наружу...

...где стоит в темноте арба и Тяпа кормит ишака пряниками...

НОЧЬ. ОКРАИННЫЕ УЛИЦЫ СПЯЩЕЙ АЛМА-АТЫ...

Мчится открытый расхлябанный американский «додж-три четверти» с пятью сотрудниками уголовного розыска. В форме только двое — старшина-казах и водитель.

— У Талгарской выключи фары, чтобы не спугнуть, — говорит водителю один в кепке.

— Слушаюсь, товарищ лейтенант.

— Если что — всех на поражение! Закон — тайга, медведь — хозяин... — говорит лейтенант.

Огромный казах и белобрысый переглянулись.

— Ой-бояй, — сплюнул казах. — «Начальник в законе»!

— А ты что думал — только у вас на фронте гибнут?! — окрысился лейтенант в кепке. — Мало они наших в землю поклали!.. За полгода три состава «уголовки» сменили...

НОЧЬ. ТАЛГАРСКАЯ УЛИЦА

Двое пацанов уже протащили тяжеленный мешок с сахаром сквозь подкоп и теперь силились забросить его в арбу.

Тихо урча двигателем, на Талгарскую выкатился милицейский «додж» с потушенными фарами и осторожно поехал вдоль складского забора к запертым воротам...

Тяпа и пацаны увидели, как из кузова «доджа» на ходу выпрыгнули трое и стали перелезать через забор...

— Мусора!!! — выдохнул Тяпа.

Пацаны выронили мешок с сахаром. Мешок брякнулся о землю, лопнул. Посыпался сахарный песок прямо в арык...

— Атас!.. — всхлипнул один и рванул в темноту.

Второй мгновенно отбросил Тяпу от ишака, вскочил в арбу и сильно хлестнул ишака кнутом, надеясь умчаться на арбе от милиции. Но ишак даже ухом не повел! Он смотрел на Тяпу...

— Ты что, падла?! — ломким детским голосом тихо прокричал Тяпа этому пацану. — Там же Кот, Лаврик... Там же наши!!! Предупредить надо, сучара поганый!.. Бздила вонючая!..

Но пацан, с искаженным от ужаса лицом, лупил ишака. Тот стоял как вкопанный, смотрел на Тяпу, жевал пряники...

— Ой, бля, мамочка, роди меня обратно!.. — в ужасе простонал пацан, спрыгнул с арбы и тоже растворился в темноте...

...а Тяпа, словно ящерица, проскользнул в подкоп и помчался по территории склада, к эстакаде...

Он взлетел на эстакаду, тут же споткнулся о мертвого сторожа и упал прямо в кровавую лужу. Вскочил, снова поскользнулся в крови, но удержался на ногах, увидел свои ладони в крови сторожа, кровавые пятна на клифте, на коленях и рванул во взломанные ворота...

...где Котя-художник и блатной Лаврик откуда-то сверху доставали ящики с лендлизовскими американскими консервами.

— Менты!!! — закричал Тяпа.

Первым от секундного шока очнулся Лаврик:

— Не бзди горохом! Мы — «малолетки», статья за нас!..

Котя схватил кусок толстой доски, которой изнутри запирали ворота, спрятался у самого входа за пустую деревянную тару, крикнул оттуда:

— Как войдут, одного я вырублю, а вы сквозите!.. — Глянул на слуховое окно в потолке у самого штабеля коробок с консервами: — А я по крыше уйду... Заныкайтесь пока за мешками с пшеном!