Елена Катасонова - Пересечение

Грохочет, летит в пустоту поезд. Она стоит у окна, рядом с нею Вадим. Рвется с полей теплый ветер, треплет, сечет Вадькины волосы. Страшно и весело — поезд летит в пустоту, — но они снова вместе и несутся куда-то к морю и солнцу, к хмельному, в цветах и травах, воздуху. Пронзительно свистит паровоз, еще и еще, звенит его свист в ушах — ах, какое огромное, бешеное, какое молодое счастье!

— Даша, Даша, — мама трясет ее за плечо. — Ты что, не слышишь? Телефон, Даша!

Екатерина Ивановна снимает трубку, передает дочери.

— Кого это бог послал ни свет ни заря?

Сквозь недавний, с синим прозрачным воздухом, с грохотом и полетом, сон, сквозь тяжелую от невыспатой пилюли голову, через треск и помехи, издалека — глухой, сдавленный голос Жени.

— Даша, прошу, поезжай к Свете, побудь пока с ней… Нет, не из дома, скажи, что на днях заеду, все объясню.

— Женя, подожди, что случилось?

На том конце вешают трубку.

— Дашенька, что?

— Ничего, мама. Я — к Свете, оттуда на факультет… Да какой там чай, некогда!

Брюки, свитер, машинально бусы на шею, сапоги, шубка, капюшон на голову, что еще? Ах да, сумка.

— Даша, папку забыла! — Екатерина Ивановна выскакивает за дочкой на лестницу. — Скажи, что-то с ребятами?

— Нет, все в порядке, я позвоню…

Еще темно на улице, пуст продрогший за ночь троллейбус. Даша вжимается в ледяное сиденье, старается согреть его своим телом. Ничего не приходит в голову, никаких нужных слов, да и неясно пока, что случилось, что сказано Свете? Может, не сказано главного, просто поссорились? Чего не знаю, того не существует… Позиция труса, а может быть, мудреца? «Не надо, не говори ничего, — заклинает она Женю, — Пусть Света не знает!» Так и не решилась с ним Даша поговорить.

Света лежит на диване, укрывшись с головой одеялом, Даша сидит рядом. В комнате холодно — распахнута настежь форточка, — как-то вдруг пусто.

— Света, ты ребят будишь во сколько?

Света молчит.

— Светик, ты ела? Поставить кофе?

Света рывком садится, проводит рукой по спутанным волосам, говорит лихорадочно, быстро, глядя блестящими глазами мимо Даши, в стену:

— Он обманывал, давно, сам сказал, что давно, спал с ней и со мной, жил здесь и там. Зачем? Постой, нет, постой, зачем он врал? Чего он боялся — что пойду в партком?

— Хотел, наверное, разобраться?

— Ах, разобраться!

Света вскакивает, ходит, почти бегает по комнате. Даша берет со стула халат, набрасывает ей на плечи, но Света передергивает плечами, будто халат жжет тело, и он падает на пол. Даша хочет халат поднять, а Света топчет его ногами — розовый, воздушный, привезенный Женей из Югославии.

— Света, не надо! Отдай!

Дашу пугают ее расширенные пустые глаза. И вдруг в глазах — что-то осмысленное. Света поднимает халат с пола, рассматривает, мучительно хмурясь, изо все сил стараясь вспомнить нечто неясное, ускользающее, с этим халатом связанное. И вспоминает — медленно, потрясенно.

— Он отсыпался, а я разбирала его чемодан. И там внизу, под всеми вещами, — сумка, у нас тогда югославских не было… Я спросила потом, а он сказал, что это так, передать кому-то… Даша, что это? Это было же год назад! Даша, какая я идиотка!

Света рушится на диван, рыдает, затыкая себе рот подушкой, колотит по постели сжатыми кулаками, мотает головой от нестерпимого унижения. Даша бежит в кухню, пузырек с валерианкой закручен намертво, она подставляет горлышко под струю горячей воды. Руки дрожат, капли считать невозможно. Даша бухает чуть ли не полфлакона, бежит назад, к Свете.

— Светик, милый, выпей, нельзя же так!

Света отталкивает Дашину руку, вода плещется на пол.

— Пей! Пей, говорю!

Запрокинув Светину голову, Даша заставляет ее выпить остатки.

— Ложись, я сделаю кофе.

— Даша, не уходи, — цепляется за нее Света.

— Я только кофе…

— Не уходи…

— Ребят будить?

— Что? Ах да, буди, только сюда, слышишь, сюда не пускай! Там, в холодильнике, эти, ну как их… ну эти…

— Найду.

— Холодно, Даша.

— Сейчас заварю чай, согреешься. Лучше чай, правда?

Даша закрывает форточку, поднимает с пола теплое одеяло, укутывает в него Свету. Потом идет в соседнюю комнату, будит ребят, кипятит воду, варит сосиски.

— К маме нельзя, она заболела.

— А отец?

— Ушел на работу.

— Так рано? — Дима смотрит Даше прямо в глаза.

— Так рано.

Наконец-то спровадила!

— Света, вот чай, пей, с малиной.

Свету всю колотит, трясет.

— Я позвоню к тебе в школу, да? — спохватывается Даша.