Владимир Кунин - Двухместное купе

— Ты видишь, как твое Неверие разгневало Всевышнего? — спросил Ангел-Профессор.

— Я же сказал вам, Учитель, после вчерашнего взрыва на перекрестке все эти шумовые и пиротехнические эффекты мне, честно говоря, по барабану... — сказал маленький Ангел и смущенно добавил: — Простите меня, мне в туалет нужно. По-маленькому.

— Ты ходишь в туалет?! — Старик Ангел был потрясен. — И что ты там делаешь?..

— То же, что и все Люди, — ответил маленький Ангел.

— Но ты не Человек! Ты — Ангел!!! У тебя не должно быть отправлений!

— А писать все равно хочется, — пожал плечами Ангел.

— Боже!.. Какой кошмар... — растерялся Старый Ангел. — Ну хорошо, иди. Может быть, с твоими новыми низменными потребностями тебе действительно лучше остаться на Земле?..

— А я вам про что? — сказал маленький Ангел и пошел в ванную, где помещался и туалет.

Он пописал в горшок, спустил за собой воду и взялся мыть руки, разглядывая свое отражение в зеркале...

...и вдруг отражение маленького Ангела в зеркале плавно перетекло в отражение Толика-Натанчика!..

Из зеркала на тринадцатилетнего Ангела смотрел тринадцатилетний заключенный детской колонии строгого режима Анатолий Сергеевич Самошников...

Они встретились глазами, и никто из них не проявил ни малейшего удивления.

Толик даже слегка улыбнулся и очень по-свойски подмигнул Ангелу...

Ангел тоже подмигнул Толику и слегка приподнял руку — будто заключал с Толиком какой-то еще неведомый им союз на веки вечные...

И тогда отражение Толика-Натанчика в зеркале стало таять и расплываться, уступая место нормальному отражению маленького Ангела.

Ангел вытер руки Лешкиным полотенцем, глубоко вздохнул и открыл дверь ванной...

Когда маленький Ангел из прихожей вошел в комнату, он увидел следующую картину:

Письменный (он же — обеденный) стол был выдвинут на середину комнаты, и за ним, лицом к маленькому Ангелу, сидели три строгих, взрослых Ангела с мощными крыльями и фигурами культуристов.

Двое по бокам были в белых ангельских одеждах, а между ними восседал очень большой Архангел во всем красном.

Сидели они точно под афишей покойного Леши Самошникова.

конец восьмой серии

Летит «Красная стрела» по рельсам к Петербургу...

А над крышами несущихся вагонов уже не глухая чернота ночи, а тоненькая, проступающая на горизонте серая полоска будущего рассвета...

— Судя по тому, что вы остались живы, тот день вы могли бы назвать новой точкой отсчета своего существования. Так?

— В принципе — да. А как вы догадались? — спросил Ангел.

— Это было нетрудно, — усмехнулся В.В. — Дивная схожесть ситуаций! Когда-то юная Советская власть использовала подобные «тройки» как наиболее эффективный способ убеждения в правоте молодого судопроизводства... Так сказать, «карающий меч революции»... Теперь я понимаю, из чьих ножен этот меч был вынут!.. Ну правильно! Первой ступенью был «булыжник, как единственное оружие пролетариата», а «тройки» — это уже добротный продукт усовершенствованной судебной реформы. Но наши «тройки» в живых, насколько я знаю, никого не оставляли. Хотелось бы мне посмотреть, как действовали ваши...

— Нет ничего проще, — сказал Ангел. — Не думаю, что вам это доставит удовольствие, но...

— Вот он. — Ангел-Профессор указал на вошедшего маленького Ангела.

От перестановки стола и присутствия трех Ангелов, сидящих за ним в один ряд, комната теперь напоминала зал судебных заседаний.

Ощущение суда дополнял и сам Ангел-Профессор, расположившийся на отдельном стуле — сбоку от стола. Не то в качестве обвинителя, не то в роли защитника...

Белые Ангелы промолчали, а красный Архангел кивнул старому Профессору и углубился в толстую папку, лежащую перед ним.

Проглядывает Архангел разные бумажки в папке, то левому Ангелу что-то покажет, то правому...

Те головами кивают, как судебные заседатели, на маленького Ангела даже не смотрят.

— Доигрался в Вероотступничество? — тихо прошипел Ангел-Профессор. — Не захотел возноситься — вот к тебе «тройка» Оттуда и прилетела!..

— Что за «тройка»? — тихо спросил маленький Ангел.

— «Тройка» — выездная сессия Ангельского Особого Отдела!.. Я тебе говорил, а ты все — мимо ушей...

Но тут красный Архангел захлопывает папку, впервые все трое поднимают глаза на маленького Ангела, и председательствующий Архангел громко говорит: