Владимир Кунин - Двухместное купе

Газета была на месте, под курткой. Свернута она была так, чтобы, не вынимая ее, можно было прочитать список лошадиных кличек...

Лешка осмотрелся.

Люди все прибывали, скамейки заполнялись.

На дорожках разноцветные наездники «разминали» лошадей короткими пробежками.

Завсегдатаи собирались кучками, что-то отмечали в программках сегодняшних заездов, шушукались...

Прибежал Гриша, принес Лешке картонную тарелочку с жареной колбаской и кетчупом и бумажный стаканчик с кофе.

С собой Гриша привел человека лет шестидесяти.

Сильно поношенный клубный пиджак с тускло-медными пуговицами, серые старенькие, но отглаженные брюки, не очень свежая рубашка с галстуком-бабочкой и почти новенькие кроссовки. Носков у господина не было.

— Знакомься, Леха! — радостно сказал Гриша. — Это Виталий Арутюнович Бойко. Можно просто Арутюныч. Уже девять лет здесь кантуется. С Москвы...

— Из Москвы, — поправил его Лешка.

— Нехай «из». А это, Арутюныч, заслуженный артист РэСэФэСээРа Алексей Самошников!

— Как же, как же! Очень наслышан!.. — тут же соврал Арутюныч. — Когда-то это был мой мир — ипподром на Беговой, Михал Михалыч Яншин, Николай Афанасьевич Крючков, Ванечка Переверзев...

— Никакой я не заслуженный, — смутился Лешка. — Здравствуйте.

Гришка наклонился над Лешкой, зашептал, оглядываясь по сторонам:

— Леха... У этого Арутюныча здесь все схвачено! Всякие там жокеи, конюхи... Он здесь свой человек и с этого живет! Мы счас врезали по пивку — я угощал, у него мелких не было, — так с им все здоровкались я не знаю как!.. А один хмырь сказал: «Арутюныч — легенда ипподрома». Чуешь?.. Он согласился нам помогать... То есть «наводить на верняк»! Он нам будет говорить — на кого ставить. И всего за десять процентов...

Арутюныч откашлялся, красиво наклонил голову:

— Я, если позволите, Алексей... Виноват, как по батюшке?

— Просто — Леша.

— Я, если позволите, Лешенька, легенда не только этого ипподрома, но и Московского. При виде меня лошади приветственно всхрапывали!..

Гриша выгреб из карманов массу красивых бумажек и буклетов:

— Вот... Арутюныч велел это держать в руках. Тут программка сегодняшних бегов...

Лешка невольно сквозь куртку пощупал — на месте ли его газетка.

—...информация о наездниках, про лошадей все сказано — чего, где, когда... Короче, мы — в порядке!

— Со мной, Алешенька, как за каменной стеной, — ласково заверил Арутюныч.

— Спасибо, Виталий Арутюнович, — твердо сказал Лешка хорошо поставленным голосом. — Сегодня — никаких советов. Мы будем играть так, как этого захочу я.

Арутюныч мгновенно произвел переоценку:

— Хорошо!.. Пусть не десять, пусть пять процентов! Для такого человека... Какие могут быть проблемы между интеллигентными людьми?!

— Да, — сказал Гриша.

— Стоп! — жестко прервал его Лешка. — Виталий Арутюнович! Сколько вы рассчитывали сегодня заработать на нас? Быстро и честно!

— Марок двадцать... — упавшим голосом тихо сказал Арутюныч.

— Гриша, дай Виталию Арутюновичу двадцать марок и поблагодари его за желание нам помочь, — непререкаемо произнес Лешка и принялся за жареную колбаску.

Гриша безропотно отдал двадцать марок старому ипподромному «жучку» в «бабочке» и кроссовках.

— А теперь, — продолжил Лешка ледяным тоном, запивая жареную колбаску остывшим кофе, — пойди, Гриша, в кассы и поставь в первом заезде на Дженифер сто марок.

Арутюныч в ужасе схватился за голову:

— Сто марок за эту клячу?! Что вы делаете?! Это же кошмарная профанация!..

— Леха... Сто марок — это сто марок... — Гриша был раздавлен. — Ты не забыл? Это же стольник!..

— Я тебе что сказал? Пойди и поставь на Дженифер сто марок, — жестко повторил Лешка.

А за всей этой сценой из верхних рядов тревожно наблюдал наш тринадцатилетний Ангел...

Потом маленький Ангел перевел гордый взгляд в сине-солнечное небо, словно хотел разглядеть там всех, кто сейчас наблюдал за ним и его экспериментом по добыванию денег для Лешкиного возвращения в Ленинград...

Постепенно яркое небо стало медленно темнеть...

...и на нем слабо обозначился мчащийся в ночи поезд...

Мелькающие силуэты черных деревьев...

А в ипподромный людской гул и мягкий топот копыт разминающихся лошадей откуда ни возьмись стали...

...вплетаться звуки, которые можно услышать только лишь на железной дороге, — свистки локомотивов и электровозов...

... звонкие стуки вагонных буферов...

... пулеметный грохот рельсовых стыков под проносящимися по ним колесами...