Владимир Кунин - Воздухоплаватель

Великий князь остановился.

— Иван Михайлович, а не согласитесь ли вы стать инструктором в школе военных летчиков? Мне кажется, что вам очень пошла бы офицерская форма с погонами капитана воздушных сил России. Вы будете хорошо обеспечены, и, надеюсь, вам тогда не придется сталкиваться с господами харьковскими полицмейстерами.

— Что вы, Александр Михайлович! Я ведь сильно малограмотный...

— Не словесности же вы будете обучать курсантов, а практике. Воздухоплаванию.

— Мы как-то во Франции после полетов шли с Львом Макарычем, а мимо нас ученики разных наций в отель спешили. Лев Макарыч посмотрел на них и говорит: «Неужто когда-нибудь эти ребята будут воевать друг против дружки на аэропланах?» А я ему говорю: «Бог с тобой, Лев Макарыч... Что за страсти ты говоришь?!» А оказывается, вполне возможно такое, а, Александр Михайлович?

— Во всяком случае, нам нужно быть готовыми к защите отечества.

— Не обижайтесь, Александр Михайлович, — мягко сказал Заикин. — Гром грянет — первый взлечу, а пока...

— Хорошо, Иван Михайлович.

Заикин оглядел великого князя с ног до головы и хмыкнул.

— Что вы? — спросил великий князь.

— Хорошим борцом могли бы быть, ваше императорское высочество, судя по комплекции, — рассмеялся Заикин.

— Только по комплекции, Иван Михайлович, только по комплекции... Во всем остальном я, к несчастью, борец никудышный, как ни грустно в этом признаться, — тихо сказал великий князь.

Садился аэроплан Клотильды де ля Рош. К посадочной полосе побежал француз-механик и спокойно пошел какой-то пожилой господин.

Великий князь и Заикин подошли к общей группе, и, улучив момент, Заикин шепотом спросил у Пильского:

— А где ее антрепренер?

— А вот он. — Пильский показал на пожилого господина. Потом посмотрел на удивленного Заикина и добавил: — С Леже она разошлась окончательно перед самым отъездом в Россию... Она тебя очень ждет.

Садился аэроплан Клотильды де ля Рош. Вот он почти коснулся колесами земли...

...как в эту секунду из мотора полыхнули языки пламени. Аэроплан ударился колесами о землю, подскочил, снова ударился и рухнул, объятый огнем.

— Клава!!! — в ужасе закричал Заикин и бросился к горящему аэроплану.

— Осторожней! Сейчас бензин взорвется!.. — крикнул кто-то.

Но Заикин мчался через все поле, на ходу сбрасывая с себя сюртук. Со всех сторон Коломяжского аэродрома к посадочной полосе бежали люди. Заикин обогнал всех и первым подбежал к искалеченному горящему аэроплану.

Клотильда де ля Рош без сознания лежала под исковерканной конструкцией.

— Клава... Клавочка! — бормотал Заикин и расшвыривал тяжеленные огненные обломки в разные стороны.

Он схватил огромный остов фюзеляжа и с диким напряжением оторвал его от земли.

— Помогите, кто там есть!.. — закричал он, подставляя плечо под полыхающие шпангоуты.

И в эту же секунду к нему подскочили маленький, тщедушный Петр Пильский и великий князь Александр Михайлович.

Они перехватили у Заикина фюзеляж «Фармана».

— Держи! — крикнул Заикин и, нагнувшись, поднял окровавленную Клотильду на руки.

— Немедленно в мой автомобиль! — крикнул великий князь.

Несколько офицеров бросились на помощь великому князю и Петру Осиповичу Пильскому.

— Бегите за ним! — крикнул подполковник Ульянин Пильскому.

И Пильский побежал за Иваном Заикиным. Обожженный, с кровоточащими руками, в сгоревшей рубашке, Иван Заикин почти бежал с Клотильдой де ля Рош на руках.

За ним семенил Петр Осипович.

— К автомобилю, Ванечка... К автомобилю... — бормотал он.

Но Заикин ничего не слышал. Он смотрел в залитое кровью лицо умирающей любимой женщины и говорил ей на бегу!

— Клавочка... Родненькая ты моя! Это я во всем виноват, скотина я неграмотная. Не смог я твоего нисьмишечки прочитать раньше, все стыдился попросить кого-нибудь...

Де ля Рош открыла глаза, увидела Ивана и слабо улыбнулась.

— Бог ты мой, хорошо-то как! — обрадовался Заикин, и слезы потекли у него по лицу. — Петенька, очнулась она, слава тебе, Господи!

Де ля Рош с трудом сказала несколько слов.

— Что? Что она сказала, Петенька? — на бегу спросил Заикин у Пильского.

— Мне кажется, что я всю жизнь любила тебя, — перевел задыхающийся Пильский.

— И я тебя, солнышко ты мое, бесстрашная ты моя птичка... — сказал Заикин и беспомощно посмотрел на Пильского.

И Пильский повторил то же самое по-французски. Клотильда коротко спросила о чем-то, и Пильский тут же сказал по-русски: