Айрис Мердок - Книга и братство

— Безусловно, он не примет от нее ни гроша.

— Книга ли изменилась или мы? Братство западных интеллектуалов против книги истории [41] Аллюзия на древнекитайскую компиляцию документов по истории Китая, название которой в буквальном переводе означает «Уважаемые документы», а в западной традиции называется по-разному, в том числе как «Книга Истории». .

— Ты говоришь его языком. Нет книги истории, нет истории в этом смысле, все это просто детерминизм и amor fati [42] Любовь к року (лат.) — формула, часто повторявшаяся Ф. Ницше в своих сочинениях. . Или, если есть на свете книга истории, то это «Феноменология духа» [43] Первая из крупных работ Г. Гегеля (1770–1831). и она уже устарела! Или ты думаешь, что на нас действительно поставили крест? Полно тебе, Дженкин!

— Не цитируй мне, дружище. Ты так не думаешь и не чувствуешь.

— Возможно, это не только наш рок, но и наше истинное свойство: быть слабыми и неуверенными.

— Ты думаешь, что мы в Александрии периода упадка Афин!

— Я уж точно не думаю, что мы имеем право отдавать птиц Уикен Фен, они нам не принадлежат. Можно я налью себе еще?

— Это твое вино, дурень, я же тебе его принес!

Джерард поднялся, словно собираясь уходить, и Дженкин тоже встал, глядя снизу вверх на своего высокого друга и ероша и без того растрепанные соломенные волосы.

Джерард сказал:

— Почему, черт побери, Дункан должен все время проигрывать, почему именно он падает в реку! Хотел бы я знать, что на самом деле произошло в Ирландии…

— По-моему, не следует быть слишком любопытными, — возразил Дженкин, — мы иногда пытаемся проникнуть в подробности чужой жизни. Внутренний мир другого человека может сильно отличаться от нашего. С этим сталкиваешься.

Джерард вздохнул, признавая правоту слов Дженкина и невозможность для себя проникнуть в его душу.

— Что тебе открыли нового на тех летних курсах, Дженкин, ты еще не пришел к Богу, а?

— Сядем, — предложил Дженкин. Они сели, и он наполнил бокалы. — Я просто хотел узнать, что происходит.

— В теологии освобождения? [46] Леворадикальная социальная концепция современного католического богословия, зародившаяся в 1960-х годах в Латииской Америке. В Латинской Америке?

— На планете.

Они помолчали. Дженкин сидел сгорбившись, убрав под себя короткие ноги, отчего казался круглым, как яйцо, а Джерард — выпрямившись, вытянув длинные ноги, руки висят, галстук распущен, темные волосы в беспорядке.

— Ненавижу Бога.

— «Тот, кто единственный мудр, хочет и не хочет зваться Зевсом». Знаешь, Гераклит был не таким уж наказанием.

Джерард рассмеялся. Он вспомнил, как часто за минувшие годы самоопределялся через непохожесть на друзей, отличия выявлялись в долгих подробных разговорах. В каком-то смысле жизнь каждого из них походила на их детские надежды. Тем не менее сейчас он в еще большей мере сознавал то человеческое одиночество, о котором толковал Дженкин.

— Раз он чего-то хочет или не хочет, это предполагает, что он существует.

— Тебе следует написать о Плотине, святом Августине и о том, что случилось с платонизмом.

— В самом деле, что? Левквист сказал, что я испорчен христианством!

— Если считаешь, что поднимаешься вверх по лестнице, то действительно поднимаешься вверх.

— Если считаешь, что дорог а ведет вперед, то и идешь вперед.

— Всем это свойственно, тут нет никакой заслуги.

— Ты живешь в настоящем. А я никак не могу найти настоящее.

— Порой мне хочется отбросить метафоры и просто думать.

— Думать о чем?

— Какой я лукавый и плутоватый раб.

— Опять говоришь метафорой. Терпеть не могу всю эту христианскую хвалу и хулу. И все же…

— Ты пуританин, Джерард. Ты упрекаешь себя за недостаток некой идеальной ужасной дисциплинированности!

— Помнится, ты сказал, что все мы завязли в эгоистических иллюзиях, как в огромном липком сливочном торте!

— Да, но я не столь категоричен. К чему разрушать здоровое эго? Это неблагодарное занятие. Разговор с тобой пробудил во мне аппетит. Останешься поужинать? Пожалуйста.