Айрис Мердок - Книга и братство

Роуз плеснула себе еще виски и съела еще кусок сытного Аннушкиного кекса. Она чувствовала, что может просидеть так всю ночь в состоянии мучительною возбуждения, перебирая картины недавнего прошлого и ближайшего будущего. Она скинула тапочки и сняла чулки, чтобы побудить себя пойти наконец спать, и тут задумалась о Краймонде. Ей хотелось, чтобы книга была завершена, закончена и исчезла с ее горизонта вместе с автором. Теперь, конечно, если Джерард прав, пойдут рецензии, обсуждения, споры, фотографии Краймонда в газетах, его голос по радио, его физиономия на экране телевизора. Краймонд станет знаменит. Такого они не представляли себе во все то долгое время, когда «злобный пес» рыскал где-то рядом во тьме. Если бы только она могла сейчас поверить, как верила раньше, даже час назад, что для них, ее и Джерарда, Краймонда действительно больше не существует, что он стал лишь именем некоего человека, написавшего книгу, которую никто не прочитает и не заметит. Но теперь в ее тревожном сознании черным пятном засела мысль, что Краймонд вряд ли уйдет в прошлое. Он будет присутствовать в их будущем, занимать в нем огромное, как его книга, место. Джерард сказал, что не собирается встречаться с Краймондом. Но это неизбежно, и уж точно работа над собственной книгой принудит его к этому. Они сойдутся В какой-то момент он наверняка не утерпит, захочет поспорить с Краймондом, задать какой-то вопрос, убедить в чем-то, проверить собственные идеи на столь сильном оппоненте. Возможно даже, что подсознательная перспектива подобной схватки лицом к лицу и была причиной такой возбужденности и страсти Джерарда. Или стоит поверить, что Джерард остынет, сочтет краймондовскую книгу ничем не примечательной, а свой энтузиазм кратковременным помешательством? И хочется ли ей верить, что Джерард успокоится, потеряет интерес к собственной работе и весь этот пыл, все это огромное желание в конце концов сойдет на нет?

Роуз поймала себя на том, что, продолжая медленно раздеваться, сняв с себя коричневый вельветовый жакет и белую блузку, глубоко вздыхает. Она надела через голову длинную ночную рубашку, ища в этом привычном движении какое-то успокоение. Значит, от Краймонда не избавиться. Если Джерард напишет книгу, даже только начнет писать, если она будет помогать ему, будет с ним рядом, она обречена снова встретиться с Краймондом. Почувствовав это, она мгновенно автоматически принялась в уме переписывать письмо — что уж там было? — извинение, оправдание, примирение, которое писала Краймонду, когда он покинул ее дом в тот удивительный день после того, как сделал ей предложение. Дорогой Дэвид, пожалуйста, простите меня за грубый ответ. Ваше признание застало меня врасплох. Позвольте мне теперь сказать, как я благодарна и тронута. Я выбежала за вами, но вы исчезли. Вы сказали, что мы должны встретиться снова. Пожалуйста, давайте так и сделаем, узнаем друг друга лучше. Возможно, я в конце концов и полюблю вас. Совсем с ума сошла, подумала Роуз. Разве она не помнит, какое облегчение почувствовала, когда не отослала то безрассудное компрометирующее письмо, письмо, которое, как ни мало в нем было сказано, дало бы Краймонду повод вернуться полным надежд? Пришлось бы прогонять его второй раз, и как болезненно и многозначаще было бы это вторичное расставание для них обоих. Даже одно существование такого письма в руках Краймонда поставило бы ее в ужасную зависимость, не исключило бы возможность шантажа с его стороны. И как бы она боялась, что Джерард узнает о подобном ее чувстве, неважно, насколько мимолетном, пусть даже секундном. Так что она признала права Джерарда на нее. Но, предположим… я не мог и мечтать о вас, может, был не прав. Роуз, не сердитесь на меня и, пожалуйста, простите за неожиданность, шок… Любовь должно пробуждать. Я хочу пробудить в вас любовь. Если бы она написала сразу, подумала Роуз, то могла бы вернуть его, могла бы по крайней мере, загладить то ужасное впечатление. Сейчас он уже смирился с ее высокомерными словами и ненавидит ее. Как же она позволила себе обращаться с этим гордым человеком и как он, наверное, еще заставит ее пожалеть об этом.

Эти мысли мгновенной вспышкой ужасного взрыва озарили Роуз. «Нет, он на это не пойдет», — сказала она вслух. Она отнесла все со стола на кухню, счистила остатки с тарелки в мусорное ведро, завернула сыр, убрала кекс в жестяную банку, печенье в другую. Вспомнила о зубной боли, потом ощутила ее, но уже не такую сильную. Проглотила еще две таблетки аспирина. Она была без сил, намерение сидеть всю ночь и думать пропало, хотелось забыться и ни о чем не думать. Вернись к реальности, сказала она себе. Она сделала единственную правильную вещь, хотя и до неприличия грубо. Обидно для ее самолюбия. Мы еще задумаемся о смерти Дженкина и о возможности невозможного. Джерард сказал, что они никогда не были друзьями — но они наверняка должны были встретиться, и она в один прекрасный день тоже снова встретится с Краймондом, они вздрогнут, а затем все время будут хранить равнодушный и будничный вид; он никогда не расскажет, никогда, даже под пыткой не расскажет, не только ради себя, но и ради нее. Так что их вечно будет связывать и мучить сомнительная грустная тайна.