Фарид Нагим - Земные одежды

— Что за ком с горы? — охранник внимательно осмотрел Колю, от хвостика до “казаков”.

— Мы из Москвы, ребята, едем на родину, — заискивающе сказал Димка.

— Я не буду им ничего показывать! — завелся Коля. — Я даже не каждому менту могу документы предъявлять.

— Брось свои пидорские замашки! — презрительно скривился молодой охранник.

— Ты кого пидором назвал?! — Коля бросился к нему и схватил за грудки.

Охранник спокойно отклонился и ударил Колю головой в лицо. Тот повалился ему под ноги.

— Мы московские журналисты! — закричал Димка, отскочив от старшего. — Я буду звонить Магомедову! — вынул выключенный мобильник. — Алло, алло…

Коля сидел на земле, отирал кровь и улыбался.

— Тунеядцы, е мае! Вам бы землю пахать! А вы! Да это вы — пидорасы! И в Кремле пидорасы, и в мэрии! Кругом пидорская философия!

Набежала целая толпа охранников. Понятно было, что они маялись от безделья сутки напролет, и вот Коля с Димой предоставили им такое развлечение, тренинг по работе с клиентами.

— Оформляйте их, пока менты в конторе! — слышалось в толпе. — Мутные они какие-то, то ли наркоманы, то ли террористы.

— А тот с хвостиком ваще против политики партии пургу прогнал.

Сквозь толпу пробились милиционеры.

— И деда забирайте, обыщите.

— Хоба-на, а я то чего, мужики?

Их провели в милицейский “уазик”. Кто-то успел забросить внутрь шапку, оброненную Колей. Один из милиционеров сел к деду.

Коля сидел бледный, трогал распухшие губы и прятал глаза. А Димка и не смотрел на него, так, искоса.

— Исподтишка ударил, пидор! — шептал Коля. — Видит, ребята за спиной бегут…

В заиндевелом оконце милицейского пенала прыгал город, мелькали сутулые люди. Димка вздохнул и сглотнул мутный, ностальгически советский ком.

Завизжали тормоза, загрохали ноги по обледенелому крыльцу.

— Извините, а капитан Катани здесь? — спросил Димка у милиционера за плексигласовым стеклом.

— Майор Магомедов у себя, — тот с ироничной улыбкой смотрел на Димку и стукал пальцем по виску.

— А-а, понял, — кивнул Димка. — Майор Магомедов.

Милиционер нажал что-то и исчез за перегородкой.

— К вам этот, бабаенский внук из Ченгирлау, — доносилось оттуда, сквозь хрип. — Ну, который… Ну да! Он, по-моему. Пусть заходит? Пусть заходит.

Димка постучал и вошел. Магомедов шевелил губами, будто хотел достать ими кончик носа. Перед ним сидел лысый мужик и мял шапку-ушанку.

— Э, иди, покури пока, — сказал он ему. — Ко мне из Москвы приехали.

— Я благодарен вам, — сказал Димка и поставил на стол коньяк. — Вы меня как-то встряхнули. Спасли, можно сказать.

— Почему хулиганишь, э? Опять шерифом хочешь поработать?

— Нет, — Димка усмехнулся и продолжил, будто в шутку. — Я хочу работать председателем колхоза “Россия” в селе Ченгирлау.

Майор встал и прошелся по кабинету. Невысокого роста, мешковатые классические брюки со стрелками, больше похожие на шаровары и обувь с тупыми, загибающимися носами.

— Зря мы тебя тот раз в психушку не отвезли. Может, еще не поздно?

Димка видел, что майор не знает, как реагировать: смеяться, пожимать плечами, презирать или просто выпроводить. Открыл большой сейф и спрятал там бутылку.

— Сколько пальцев, друк? — спросил он, высунув из-за двери сейфа пятерню.

— Пять.

— Точно!

— Какой цвет мой рубашка?

— Зеленый.

— Молодец… Карамультук возьмешь? — он вынул из сейфа ружье, больше похожее на автомат. — “Сайга”! Пятьсот баксы, э? Даже оптический прицел есть.

— Разрешение же надо, наверное? Справки какие-то.

— Ты мой звание видишь?

— Майор.

— Я твой разрешение, я твой справка!

Димка вынул пятьсот долларов и положил на стол. Магомедов понес на них папку, одновременно пересчитывая, прикрыл. И только теперь посмотрел на Димку, как на человека. Посмотрел глазами, в которых чуть убавилось насмешки и превосходства.

— А может, тебя партия послал? — он обошел вокруг Димки. — А, председатель?

— Я сам думал в этом направлении. Я агроном. Хочу хозяйство восстанавливать, старикам помогать.

— Ай, молодец, ай-я-яй, какой молодец…

Майор готов был подозревать его в любой корысти, оправдать какой угодно способ обогащения, принять даже сумасшествие, поверить всему, но только не чувству долга перед родиной, искреннему желанию оказывать помощь людям и чувствовать себя нужным на земле.

— А бухгалтер у тебя есть?

— Есть, вон в “обезьяннике” сидит.

— Так и быть, друк, помогу тебе! Тысяча баксы и будешь председателем, э, — предложил он, пробуя достать губами кончик носа. — Даже председателем сельского совета будешь!