Иосип Новакович - День дурака

Сербские солдаты убивали всех взрослых мужчин, но кроме этого пострадали многие мальчики и старики. Капитан приговаривал: «Просто пристрели их. Если не ты, то кто-то другой, так какая разница? Пока тут не шастают журналисты, а если вдруг увидишь одинокого журналиста, то и его пристрели». Иван зашел в заплесневелый подвал, чувствуя себя уязвимым, несмотря на бронежилет. Он споткнулся в темноте и потом двинулся вперед, опираясь о влажную шероховатую стену. Капитан прокричал сверху: «Чего ты ждешь? Иди давай! Там никого нет!» Иван, пошатываясь, стал спускаться по шаткой каменной лестнице. Он увидел человеческую фигуру на фоне окна. Свет заползал в подвал зыбкими полосками, от которых болели глаза. Мужчина молча пытался выкарабкаться из окна. «Стой, стрелять буду!» – предупредил Иван. Человек соскользнул с окна, зашуршал песок. Иван оказался лицом к лицу с высоким тощим мужиком с треугольной челкой и глубокими морщинами вокруг тонкого рта. Иван не испытывал ни любви, ни ненависти. Ему совершенно не хотелось стрелять в этого человека. Смог бы он спасти его, если бы захотел? Но он же не смог спасти даже себя, не смог сбежать из армии. Тем не менее Иван спросил:

– У тебя есть немецкие марки? Отдай их мне, и я тебя отсюда вытащу.

– У меня ничего нет. Я все потратил на еду.

– Очень плохо.

– Если ты веришь в Бога, не стреляй, – взмолился пленник. – У тебя дети есть?

– Возможно.

– У меня двое.

– Придумай причину получше, почему я не должен нажимать на курок.

– Я слишком устал, мне не до красивостей. Да я и не поэт.

– Я не могу тут с тобой болтать. Выходи отсюда с поднятыми руками.

Они поднялись по лестнице под лучи осеннего солнца, которые били в глаза под небольшим углом. Капитан сказал:

– Что ты копаешься? Пристрели его.

Иван нетвердой рукой поднял винтовку.

– Ты ни разу в жизни ни в кого не стрелял, да? – спросил капитан.

– Ну, несколько кроликов и пару птиц, и все.

– Все всегда бывает в первый раз. Что ты за солдат такой, если тебя тошнит при виде трупа?

Иван ничего не ответил.

– Воевать и никого не убить – это все равно что работать в борделе и остаться девственником.

Ивану не столько было любопытно, как люди умирают, сколько, как они убивают, и смог бы он сам убить. Но даже если бы и не смог, он все равно должен был быть солдатом. Может, лучше плыть по течению, как винтик военной машины армии, не имея собственной воли, возможно, это лучше, чем воспротивиться, испугавшись крови. Некоторые снаряды, которые Иван передавал артиллеристу, могли кого-то убить и скорее всего убили. Но он-то этого не видел. Наверное, убивать беззащитного неправильно, не наверное, а точно, как иначе, но Иван подумал, что должен пройти экзамен на умение убивать.

Однако он все равно не мог выстрелить. Представил себе внуков этого человека и то, сколько горя принесет его смерть близким. А если бы они поменялись ролями, кто-нибудь скучал бы по Ивану?

– Хочешь сигаретку? – спросил Иван.

– Ты что тут играешь в последнее желание? – рассердился капитан. – Если сейчас не застрелишь этого придурка, я вас обоих порешу. – Он поднял пистолет. – Если хочешь быть хорошим поэтом, то обязан уметь нажимать на курок.

Значит, капитан слышал, о чем они говорили в подвале, подумал Иван.

– Может, если ты хочешь стать прозаиком, – продолжил капитан, – то оставь его, все о нем узнай, отымей его, а потом спаси. Но у нас нет на это времени. У нас нет на это времени!

Подошли еще несколько солдат посмотреть на обряд инициации.

Иван ненавидел выступления на публике. Он пытался унять дрожь в руке. Обычно страх сцены возникал всякий раз, когда Иван произносил речь перед аудиторией, в такие моменты у него начинала дрожать правая рука со стаканом воды. Частично это последствие неприятных воспоминаний о том, как рука предательски затряслась во время одного из устных экзаменов. Иван боялся толпы. В этом смысле у него сейчас было больше общего с пленным, чем с кем-то из солдат – они оба стояли лицом к лицу с толпой. Но пленный ничего не мог изменить – это судьба. А Иван мог нажать на курок или не нажимать. Объективно, не нажимать на курок – правильный выбор. Но в глазах ненормальной толпы это будет выбор неправильный. Не важно, что Иван сделает (или не сделает), в любом случае это будет неправильно и сработает против него. Может, и не стоит строить иллюзий о возможности выбора. По существу, Иван слаб и другого выбора, кроме как убить, у него нет. Он тяжело дышал, словно у него вот-вот случится приступ астмы.