Даниэль Кац - Как мой прадедушка на лыжах прибежал в Финляндию

— Я тебе не о песнях говорю. Попы есть попы, а законоучители есть законоучители и учат своей религии, какой бы она ни была. Обдуряют народ своими аминями, благовониями и прочим дерьмом… После того как Афанасий Дьяков расстался с надеждой меня обратить, меня определили в хедер к раввину Гейтельбауму, с тем чтобы я научился молитвам и в тринадцать лет провел бармицву. А спроси, бил ли меня раввин Тейтельбаум?

— Он тебя бил? — спросила Ханна.

— Ты спрашиваешь — бил ли?! Еще как бил! Бил книгой по голове, если я не мог достаточно быстро заучить мафтир. Он был осел. У него из носа и из ушей росли пучки черных волос. Это надо было видеть.

— Теперь этим обращениям конец, раз мы уезжаем, — сказала Вера.

— Ты думаешь, они не примутся за это же и в Швеции? — спросил Беня. — В школе или на улице, а то и в твоем доме? Они проникают к человеку в дом, от них нигде нет спасения, от этих обратителей. Когда твой отец Арье был маленьким, Ханна, барышни из Армии спасения заманивали его булками слушать церковную музыку. Такие правила игры: кошке салаку, еврейскому пацану духовные вирши с булкой. Арье слушал и ел, потому что любил булку, но только не продавал этим святошам душу за сладкую булку. Цены же повыше не предлагалось.

— Может, дадите нам возможность спокойно укладывать вещи, милостивые дамы и господа? — спросила мать.

Беня стал у окна и раскинул руки:

— И сказал Господь Авраму: Я Бог Всемогущий, ходи предо Мною и будь непорочен. И поставлю завет Мой между Мною и тобою, и весьма, весьма размножу тебя. И пал Аврам на лице свое, а Бог ему по-дружески сказал: Встань, не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя Авраам. Вставай же, что уткнулся носом в цветочки! Ибо Я сделаю тебя отцом множества народов! иди впереди Меня и будь безупречен. И Я заключаю союз между нами, собой и Мной, и приумножаю тебя преизобильно, сказал Бог Аврааму, и Авраам в страхе пал ниц на лицо свое, и Бог ласково сказал ему: «Встань, Авраам, да не зовут тебя впредь Аврамом, а Авраамом, что ты лежишь тут, лицом в тюльпанах, ибо делаю тебя отцом множеств народов!» И Авраам оторвал голову от земли и спросил, что это значит: отец множества народов? Тогда Бог наступил на затылок Аврааму и снова глубоко затолкал лицо его в прах земли и продолжал безжалостно: «Я поставлю завет Мой между Мною и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный, и дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное… Из поколения в поколение, — безжалостно добавил он, — на вечные времена заключаю Я союз и даю тебе и твоим потомкам эту землю, где ты проживаешь как иноземец, всю землю Ханаанскую, в вечное владение…» А Авраам робко спросил: «Что мне Ханаан, ведь я халдеянин, мне бы жить в Уре Халдейском…» Но Бог сказал сурово: «Подними глаза свои и погляди по сторонам, на север и на юг, на восток и на запад…» И поднялся Авраам, и протер глаза, и огляделся. И сказал Господь: «Вот, всякую землю, которую видишь, отдаю тебе и твоим потомкам на вечные времена. Гляди!» Но ничего не видел Авраам, ибо в глазах его был прах земли Ханаанской. Ослепший, спотыкаясь и шаря вокруг себя руками, пошел он вперед, ища воду, чтобы прополоскать глаза свои, искал и торкался туда-сюда и наконец встретился с человеком, у которого было сердце и который провел его к воде, и Авраам вымыл прах из глаз своих. Затем он огляделся вокруг и спросил: «Это ли та земля, которую Ты дал мне и потомкам моим, Господи?» Но Бог тем временем совсем забыл про Авраама и его потомство и помогал устранить трудности другому праведнику и не слышал слов Авраама. И тогда Авраам стал ходить по стране, ища место, где Бог говорил с ним и затолкал лицо его в прах земли, искал, искал, торкался туда-сюда, две тысячи лет искал, но не нашел и в конце концов пришел сюда, на равнины северной страны, в Финляндию, на берег Ботнического залива…

— О чем ты разглагольствуешь, безумный? — перебила его Вера. — Время ли сейчас шутки шутить?

— Я не шутил. Это Библия. Просто пришло на память, когда разговор зашел об этом Тейтельбауме, — сказал Беня. — Вам надо было видеть этого человека. Вы бы не поверили своим глазам. Он умер незадолго до Первой мировой войны от предупредительного выстрела какого-то таможенника на границе между Польшей и Литвой.

— Не завирайся, старик, — сказала Вера. — Тогда не было ни Польши, ни Литвы, ни границы между ними.

— Не было? Где же они были? Откуда же они так, вдруг, появились на карте?