Анна Мосьпанов - Круглые кубики

В тот вечер Гришка позвонил нам с мужем – я уже успела развестись с первым мужем и выйти за того самого доктора Михаэля – и мрачно попросил прийти хоть кого-нибудь. Лучше обоих, но если оба не могут, то «и Мика сгодится». Мы с мужем дружили с Гришкой, часто приглашали к себе, поили/кормили/оставляли ночевать. Было в нем что-то такое… Одинокий молодой мужчина, ни кола ни двора, никаких родственников рядом (родители остались в России), с непростой и неустроенной судьбой, о которой мы толком ничего не знали.

Периодически Гришка исчезал куда-то на неделю, потом снова появлялся. Где бывал – не рассказывал, со своими друзьями не знакомил. Да мы особо-то и не лезли. Ему было тепло рядом с нами, он явно тянулся к нормальному семейному быту, к горячим ужинам по вечерам и неспешным разговорам за бокалом вина, к воскресным семейным вылазкам на природу – ко всему тому, чего был лишен в силу своего одиночества. Почему молодой, сильный, интересный в общем-то мужчина остается одиноким, озлобленным и неприкаянным – это другой вопрос. Мы его себе не задавали, но двери нашего дома для Гришки всегда были открыты.

Поэтому, когда Гришка попросил прийти «хотя бы Мику», Мика собралась и пришла. Гришка открыл мне дверь, кивнул, молча пригласил в комнату. Вид у него был жутковатый – запавшие глаза, небритая физиономия в красноватых нагнаивающихся прыщиках, мятые тренировочные штаны. Носки были почему-то разных цветов. Похожих по оттенку, но разных. Один – светло-серый, а другой – чуть темнее. Такое ощущение, что человек не глядя вытащил из горы неглаженых вещей то, что навскидку подходит друг к другу, и нацепил с одной-единственной целью – чтобы тепло было.

Обернувшись, я увидела в дверном проеме спальни ту самую гору белья, небрежно сваленную прямо на незастеленной кровати.

В комнате был страшный бардак. Раскиданные по полу вещи, какие-то книги, старые журналы, газеты. Словно человек в спешке покидает насиженное место, не особо заботясь о состоянии вещей вокруг себя. Я, честно говоря, испугалась. Что же должно было произойти за те несколько дней, что мы с Гришкой не виделись?

Еще в понедельник он приходил к нам на ужин как ни в чем не бывало, шутил, хохмил, с упоением рассказывал о том, как отослал очередную пачку резюме, и вот-вот должны прийти ответы, в этот раз его обязательно возьмут на работу. А сегодня передо мной сидит как будто совершенно посторонний мужчина. Я его таким – в разных носках, с прыщами и мешками под глазами – не знаю! В голову полезли мерзкие мыслишки – ничего себе друзья, называется. Человек загибается, а нам – хоть бы хны.

– Гриш, что стряслось-то? – От волнения у меня пересохло в горле. – Я могу тебе чем-нибудь помочь? Ну не я, муж… не знаю. Гриш?! Ты вообще слышишь меня?

Гришка, никак не реагируя на мой вопрос, сосредоточенно запихивал в раздувшийся до непомерных размеров рюкзак мятые майки, плавки, какую-то очередную брошюру по программированию, прочее барахло.

Наконец поднял голову.

– Слушай, тебе чего-нибудь в Москву надо передать?

Понятно. Значит, опять за старое.

– В Москву? Да нет вроде… так навскидку ничего в голову не приходит. Савельские на той неделе улетели, так я им с собой книги для папиного друга передала. Они уже 20-го возвращаются. Гриш, а ты надолго? К осени назад или снова там в спячку впадешь?

Вопрос мой риторический, я задавала его уже тысячу раз.

Все происходящее сейчас очень напоминало старую, заигранную до дыр пьесу, где каждый из актеров так устал из вечера в вечер повторять одни и те же реплики, что произносит набившие оскомину фразы скорее по привычке, в надежде побыстрее отделаться и от партнера по сцене, и от сюжета как такового.

Гришка выпрямился, посмотрел на меня… нет, не зло, а как на неразумного ребенка, утомившего пустыми расспросами:

– Да достало все! Ну как ты не понимаешь? Мика, ну я не могу больше сидеть в этой конуре под крышей и с утра до вечера пялиться в ящик! Ну не могу! – Гришка привычно побагровел, лоб покрылся бисеринками пота, а очки в недорогой четырехугольной оправе почему-то мгновенно запотели. – У меня ощущение, что жизнь куда-то несется, причем по противоположной стороне улицы… Люди что-то делают, у них какие-то планы, все к чему-то стремятся. Я не идентифицирую себя с этой страной, понимаешь?

Мне стало скучно. Значит, опять отказали в месте. Гришка с упорством ослика рассылал резюме по округе, в радиусе двадцати километров, не желая сделать и шага в сторону. Когда ему – человеку бессемейному, не скованному никакими обязательствами – советовали не зацикливаться на нашем городе, а пробовать искать место по всей Германии, он только отмахивался. Зачем куда-то переезжать, когда можно спокойно сидеть на одном месте, получать пособие и искать себе неспешно работу? Когда-нибудь она, работа, обязательно найдет гениального программиста Гришку. А с места на место пусть неудачники скачут.