Ролан Топор - Принцесса Ангина

— Все, — объявила она после часа напряженной работы. — Похоже?

Он кивнул, рассматривая листок на вытянутой руке.

— Потрясающе! Я и не знал, что у вас талант!

— Я бросила заниматься живописью из-за одного Художественного Критика, друга Короны. Он был образован, честен, но страдал оттого, что художники не обращали на него внимания. Никто не принимал его всерьез. Они никогда не читали посвященных им статей, не приглашали его на вернисажи, а если они объединялись и сочиняли манифест, то он узнавал об этом последним. В день выхода Газеты Художественный Критик бродил от одной мастерской к другой, чтобы выслушать мнение о своей рубрике. Увы! Никто ее не читал, и ни у кого не было даже желания в нее заглянуть. В конце концов несчастный озлобился и стал ядовитым как гадюка. Вы не поверите, но ни один художник не переменил своего мнения о нем. Их мало заботило, что он уже писал по-другому. Отчаявшийся Критик с тех пор сел за руль дорожного катка и говорит, что «занимается антискульптурой».

— Я не совсем понял, в чем смысл вашей истории. Там есть какая-то мораль?

— Там их много. Когда мораль в единственном числе, она глубоко аморальна.

— Вам осталось заняться литературой!

— Да, но…

Пляж постепенно заполнялся народом. Принцесса сладострастно вдыхала запахи масла для загара. В ларьке, сколоченном из серых досок, она раздобыла хворост в меду.

— Я не сладкоежка, просто ненавижу, когда меня лишают десерта. Хотите?

Джонатан отказался. Прогуливаясь по пляжу, они дошли до казино на свежем воздухе. Музыканты в военной форме играли старинные мелодии. Самый юный из них, судя по всему, был дедушкой. Официант с лицом, изъеденным морскими брызгами, подкарауливал посетителей. Порыв ветра приклеил к его ноге лист газеты. Он отлепил газету царственным жестом.

— Вы танцуете? — спросила Ангина.

— Я бездарен. Могу просто потоптаться и подержать вас за талию, если вам так хочется.

— Хочется.

К ним подошел официант.

— Здесь запрещено танцевать, — сказал он, краснея от смущения. — У нас нет лицензии.

— Мы не танцуем, — возразила Ангина, — мы ходим.

Официант заломил руки.

— Вы не окажете мне любезность походить в другом месте? Иначе на нас наложат огромный штраф.

Дирижер шепнул Джонатану:

— Подождите нас на конце пирса. Мы к вам придем.

И действительно, музыканты устроили там камерный концерт, а официант, в качестве благодарности за понимание, принес им два стакана лимонада в подарок.

В ту ночь они спали на пляже. На следующее утро, к полудню, они въехали в Лизье. Вопреки утверждению Кофеи, на деревьях не было парусов.

Дядюшкин дом представлял собой большую белую постройку, отделанную изразцами и окруженную деревьями. Над входной дверью висела сверкающая табличка:

ДОМ ПРЕСТАРЕЛЫХ Г. ЛИЗЬЕ

— Ну, ладно. Хотя это затрудняет дело. Как фамилия вашего дяди?

— Обычно мой отец звал его Пятнадцатилетний.

— Пятнадцатилетний?

— Полагаю, когда-то он был и в этом возрасте.

— А как фамилия вашего отца? Случайно не Сквозняк?

— Моего отца звали Королем, а я — Принцесса Ангина.

Джонатан заглянул девочке в глаза.

— Мы ничего не добьемся, если вы мне не поможете. Мне нужна фамилия вашего дяди. Он — брат вашего отца?

— Нет, он — муж моей тети. А ее зовут Тетя. И у нее много прозвищ!

— Вы хотите сказать, что ее фамилия — Тетя?

— У дяди фамилия другая! — завопила Ангина.

— И как его зовут?

— Пятнадцатилетний.

Джонатан не стал настаивать. Он нажал на кнопку рядом с дверью. Послышалось шарканье. На пороге стоял очень старый мужчина в ночной рубашке.

— Что вам угодно?

— Я хотел бы поговорить с директором.

По какому поводу? Вам назначено?

— По личному.

Старик исчез и вернулся через несколько минут с табуреткой, на которую опустился, тяжело вздыхая.

— Извините. В моем возрасте быстро устаешь, а беседа может затянуться. О чем вы говорили?

— Я хотел бы увидеть директора.

Старик одобрительно кивнул.

— Замечательно, очень хорошо. Можно я поручу вам обратиться к нему с одной просьбой?