Мария Нуровская - Святая грешница

Как-то я возвращалась домой с работы. Кругом никого не было. Вдруг заметила неясный силуэт человека, который шел навстречу. Это оказался мужчина. За несколько шагов до меня он опустился на колени, и я раздраженно подумала, что сейчас начнет что-нибудь клянчить. Но неожиданно он обмяк и рухнул лицом вниз, а потом перевернулся на спину. И я увидела изможденное заросшее лицо, глубоко впавшие глаза и улыбку с оскалом. Я хорошо знала эту улыбку, нередко приходилось видеть ее на лицах моих клиентов…

Эта трехтомная деревенская библиотека размещалась в шкафу за стеклом, рядом с разными безделушками. Сначала названия книг не произвели на меня впечатления. Но однажды ночью, когда не спалось, я подумала о том, что «История греха» в этом доме, где я выступала в фальшивой роли под фальшивым именем, очень даже на месте. Это был знак моей судьбы. Она ждет, она меня не забывает. Я чувствовала, наша история не окончена и ты еще появишься. Ты жив. Должен жить. Только раз промелькнула мысль: в случае чего хоть Михал останется со мной. Но сама же испугалась этой мысли.

Однажды проснулась от ощущения, что ты где-то поблизости. Было пять утра. Все вокруг покрыл снег, поэтому, несмотря на темноту, в саду было чуть светлее. Я увидела расплывчатый силуэт и поняла: это ты. Набросив тулуп, выскочила во двор и, обогнув дом, побежала в сад. Ты приближался — и через минуту уже держал меня в объятиях.

— Кристина, — услышала я твой срывающийся голос.

От волнения я не могла вымолвить ни слова.

Ты целовал мне лицо, волосы. Заметив, что я стою босиком, поднял на руки и отнес в дом. Еще никто не просыпался. Мы тихонько поднялись наверх. Михал спал, развалившись, занимая все пространство кровати. Ты склонился над ним, потом обернулся ко мне. Я увидела твое исхудавшее, покрытое светлой щетиной лицо.

— Кристина, — прошептал ты. Мы снова были рядом. Ты целовал меня, взяв в ладони мое лицо. Столько чувств выражал этот жест! По моим щекам потекли слезы. Ты нежно вытирал их пальцами.

— Прошу тебя, не плачь. Я не хочу, чтобы ты плакала.

Потом мы спустились вниз. Я с трудом развела огонь, поставила воду для чая. Мы сидели за столом напротив друг друга, передо мной было твое лицо.

— Это был ад, — сказал ты и взял мои ладони. — Но я так хотел вернуться к вам…

Мы услышали шаги, и ты быстро отнял руки. В кофте, наброшенной на ночную рубашку, вошла пани Цехна. С седой тоненькой косичкой на плече она выглядела как старый китаец.

— Я подумала, кто там толчется, — не понимая происходящего, начала она. И только потом до нее дошло, что видит тебя, которого давно уже оплакала. Ставить крест на живых — в этом она была схожа с твоей матерью.

Проснулся Михал. А потом, как всегда, был обед с неизменным вишневым пирогом, потому что ты приехал в воскресенье. После обеда мы пошли втроем на прогулку. Михал бежал где-то впереди.

— Спасибо за моего сына, — сказал ты.

А я почувствовала, что теперь ты не знаешь, как ко мне обращаться. Это меня задело. Я ничего не ответила. Так мы и молчали, шагая рядом. Твои шаги и мои шаги. И что-то чужое пробежало между нами. «Почему?» — с горечью думала я. Ведь еще утром я видела любовь в твоих глазах.

Наступил вечер. Около нас постоянно крутились люди. Доктор беспрерывно расспрашивал тебя обо всем, так что пани Цехна вынуждена была прервать мужа, чтобы тот наконец отстал. Она постелила тебе внизу. Мы с Михалом пошли к себе. Я лежала в темноте и не могла заснуть. Наши сердца вели свой собственный разговор, не тот, который в течение всего дня старались нам навязать. Вежливые слова без всякой формы обращения: ни «пани», ни «ты». Я чувствовала, что завтра будет еще тяжелее и мы невольно натаем отдаляться от самих себя. Как можно тише спустившись в твою комнату, легла рядом с тобой… Ты не шевельнулся, я даже подумала, что спишь. Но потом почувствовала, как сдерживаешь свое дыхание.

— Кристина, — наконец услышала я твой голос. — Ты такая молодая, я не имею права… — А когда я ничего не ответила, добавил: — Может, вернется моя жена.

Что я могла тебе сказать, как развеять заблуждения? В действительности же будто в первый раз в жизни оказалась рядом с мужчиной. И тогда я просто прижалась к тебе. Твои руки дотронулись до моей груди, так несмело, так нежно, словно стараясь меня не спугнуть. Я принимала их прикосновение с дрожью, ожиданием и страхом: может быть, это моя ошибка? Страх настолько близко соседствовал с любовью, что, когда почувствовала тебя в себе, меня парализовало. На секунду ты как бы замер внутри меня, и это было равносильно неотвратимому приговору. В следующее мгновение я забыла обо всем на свете. Вокруг никого уже не существовало: только ты и я. Наконец я поняла, что такое физическая любовь. Запах, прикосновение, дыхание близкого человека, его пот… А потом я словно начала уплывать. В судорогах цеплялась за тебя, шептала какие-то слова, кажется, просила, чтобы ты меня крепко держал. И еще слышала, как ты произносишь мое имя. Твой голос звучал из далекого далека. А затем неожиданно совсем близко.