Вальтер Флегель - Случай в Бергхайде

Фрау Хут осторожно гладила себе живот. Неожиданно в комнату вбежали дети, все четверо, притихшие и испуганные. Прежде чем Рената успела что–нибудь сообразить, старшая сестра вытолкала младших из комнаты. Все вышли молча, и только самый маленький заплакал и жалобно позвал:

— Ма–ма–а… Ма… ма–а! — Затих он только в кухне.

На цыпочках в комнату вошел Манфред. Его беспомощный вид сразу же оживил Ренату. Она тут же послала Манфреда за одеялом и за водой.

Рената осторожно присела возле фрау Хут на краешек дивана.

«А что будет со мной, если и у меня будет ребенок?» — подумала Рената, взяв в свои руки узкую холодную руку фрау Хут с чернильными пятнами на пальцах. Осторожно вытерла пот, выступивший на лбу женщины.

Когда Манфред принес кувшин с водой, фрау Хут жестом руки попросила его выйти.

— Спасибо, — вымолвила она. — Уже прошло, кажется. — Она осторожно села на диване.

На лестнице, ведущей в детскую комнату, послышались шаги. Фрау Хут прислушалась, и в тот же миг по ее лицу скользнула слабая улыбка. Рената пошла к Манфреду, взяла у него ключ и вышла в кухню. Стол там оказался пустым и чистым. Как и вчера, приятно пахло крепким чаем. Детские вещи в полном порядке лежали на стульях.

Фрау Хут очень скоро оправилась от испуга и принялась за хозяйство. Когда муж вернулся домой, все страхи были уже позади. Она занялась приготовлением ужина, и муж помогал ей.

Майор с озабоченным видом наблюдал за каждым движением жены, и хотя фрау Хут была так же проворна, как всегда, муж все не мог успокоиться.

Рената сразу заметила волнение майора. Она видела, как у него дрожали руки, когда он разливал чай по чашкам. Очень часто он украдкой поглядывал на часы, как–то торопливо ел и даже чуть–чуть забрызгал китель, который почему–то не снял. В форме он выглядел намного строже, чем в гражданском костюме. Складка на переносице стала еще глубже, а уголки губ опустились вниз, чего вчера Рената не заметила.

Ели молча, что удручающе подействовало на Ренату. Она шумно размешивала сахар в чашке.

— Ваши дети совсем самостоятельные, — сказала она, чтобы хоть как–то нарушить тягостное молчание.

Фрау Хут молча кивнула.

Майор, словно отвечая на свои мысли, сказал, прикрыв глаза:

— Семья, фрау Грапентин, играет главную роль.

После еды он поставил на стол бокалы и наполнил их вином. Себе он не налил. Когда Манфред и Рената запротестовали, сказав, что одни они пить не станут, майор сначала взглянул на часы, а уж потом взял и себе бокал, но наполнил его только наполовину. Безо всякого перехода он спросил:

— Фрау Грапентин, какое впечатление произвел на вас наш поселок? — Проговорил он это скороговоркой, отчего вопрос прозвучал у него слишком строго.

Рената молчала. Такое беспардонное вмешательство майора в личную жизнь злило ее: ведь она не являлась его подчиненной. Понятно еще, если бы об этом спросил Манфред.

Хут явно нервничал и спешил.

— Молчание — тоже своеобразный ответ на вопрос, — проговорил он.

Жена майора попыталась хоть немного смягчить высказывание мужа теплой, чуть виноватой улыбкой.

Манфред с облегчением вздохнул, когда Рената наконец заговорила. Он видел, как правый уголок ее рта несколько опустился, что придало лицу Ренаты насмешливое выражение, к тому же она еще немного прижмурила правый глаз.

Манфред знал, что сейчас его милая Тучка начнет метать молнии. Откинувшись на спинку кресла, он несколько пододвинулся к Ренате.

— Ваш поселок, товарищ майор, мне не понравился. А вы лично мое впечатление о нем можете только ухудшить.

Колкость Ренаты попала в цель. Майор на секунду отвел от нее глаза, а затем, качая головой, рассмеялся:

— Я, разумеется, добивался противоположного. Рената решила по горячим следам закрепить свой успех:

— Господин Хут вчера мне был более симпатичен, чем сегодня майор Хут. Однако вернемся к сути дела. Вы знаете Дрезден, об остальном мне можно уже не говорить.

Пока майор готовился к ответу, заговорила его жена:

— А вы знаете Лейпциг? Десять лет назад я променяла его на Бергхайде. Но вы не представляете себе, как тогда выглядело это место. — Она бросила взгляд на Ренату и повторила: — Да, не представляете себе! Пустое место, строительная площадка, кучи кирпича, извести, доски, несколько бараков, один–единственный киоск, где можно было купить кое–что из продовольствия, и кругом солдаты, одни только солдаты. И несколько детей. Я учила этих детишек в бараке, где была столовая для рабочих. Сколько раз я была близка к тому, чтобы все бросить и уехать! Но меня удерживали дети. Потом я и сама родила ребенка. Родила уже в этом домике, в соседней комнате. На простой солдатской койке. Обязанности акушерки выполняли мой муж и совсем еще молоденькая медсестра. — Фрау Хут выпрямилась. Муж ласково погладил ее по руке.