Скотт Брэдфилд - Хорошая плохая девчонка

— …

— Все-таки скользкий он тип, этот доктор Франклин, особенно если учитывать, сколько денег мы платим за лечение. Корчит из себя какого-то святошу. «Мы не можем держать твоего отца в нашей больнице, он вводит в депрессию работников. Он вводит в депрессию меня самого и мое окружение. Твоему отцу не становится лучше, он превращается в огромный пролежень, моральную и этическую дилемму». И прочая чепуха. Не могу поверить, что он осмелился сказать мне все эти вещи в лицо, мне, твоей единственной дочери. Я, однако, была с ним очень сурова. Я ему этого так просто не оставила. Я сказала, что плачу вам не за то, чтобы вы критиковали моего отца, доктор Франклин. Я плачу вам за то, чтобы вы его лечили. Так что лечите его. И делайте все, чтобы ему стало лучше. И прочь с дороги.

— …

— Ты должен был это видеть, папа. Ты бы гордился мной.

— …

— Давай включу какую-нибудь музыку, папа? Как насчет джазового саксофониста Коулмана Хокинса? Он тебе всегда нравился.

— …

— Сейчас найду какую-нибудь хорошую песню. Мне уже пора.

— …

— Нет, надзиратель Харрисон сам лично отвезет меня назад. Так ведь, надзиратель Харрисон? Привет? Просто проверка связи.

— …

— Мы все время шутим и смеемся вместе с надзирателем Харрисоном. Он мой лучший друг в тюрьме.

— …

— Честно говоря, все заключенные навевают на меня скуку. Если бы у тебя был выбор, с кем бы ты предпочел дружить — с заключенными или с надзирателями? Не такой уж и сложный выбор, так ведь? Ответ очевиден.

— …

— Думаю, мне надо идти. Но я позвоню, хорошо? Когда тебе станет лучше, ты тоже звони. Но в любом случае не беспокойся ни о чем, просто выздоравливай поскорее.

— …

— Я тоже тебя люблю. Скажи, ты чувствуешь, что я сейчас делаю? Это я тебя крепко и звонко поцеловала. Вот еще один раз.

— …

— Пока.

На обратном пути в тюрьму я чувствовала себя очень подавленной и рассеянной, что всегда раздражает надзирателя Харрисона. Поэтому вскоре он пересел на переднее сиденье к охранникам. Чтобы я не забывала, кто из нас начальник.

— В ней есть нечто такое, — говорит он охранникам, но достаточно громко, чтобы и я его слышала, — что заставляет тебя считать ее своей маленькой девочкой. Не знаю, как у нее это получается, она буквально влезает к тебе в доверие. И ты уже не можешь не думать о ней. Она твоя маленькая девочка. Беззащитная малышка. И ты хочешь дать это своей малышке. Ты знаешь, кто она, и она знает, кто ты, но тем не менее ты хочешь дать ей это, поставить ее на колени в камере и дать ей то, что она хочет. Ты чувствуешь себя ее единственным возлюбленным. Ты тот мужчина, который ей нужен. Только ты можешь ее спасти. Только ты можешь сделать ее счастливой. Берегитесь ее, ребята! Не смотрите на нее, не разговаривайте с ней и не дотрагивайтесь до нее даже случайно. Ты проверил еще раз железные наручники на ногах, Эл? А эти болты, они крепко привинчены к полу? Черт возьми, их нужно скреплять паяльником. Остановись, я переберусь назад, проверю, как она там, и посмотрю, успокоилась ли. Опять эти звуки. Их почти не слышно, но они доводят тебя до сумасшествия. И еще этот ее взгляд, он меня по-настоящему пугает. К ней нужен специальный подход. И она получит его от своего надзирателя Джека.

Путь назад показался мне длиннее пути туда.

Я смотрела на него не отрываясь.

Сегодня я получила два важных для меня письма. Большинство писем, обычно не представляют для меня особой важности.

Первое было от Оливера, над которым, по моим подозрениям, поработала рука цензуры (точнее, рука надзирателя Харрисона). Вот оно:

Дорогая Дэлайла!

Большое спасибо тебе за письмо и фотографии, я показал их своим друзьям. Я обязательно стану твоим парнем, когда ты выйдешь из тюрьмы и я________________________________________________ как говорит мой друг Рори. Он говорит, что ты из тех девушек, которым нравятся такие вещи, а я хочу делать все, что тебе нравится. Моя сестра Сара феминистка, и она говорит, что тебя посадили в тюрьму, потому что мужчины не знали, как обуздать твою естественную потребность в спонтанных проявлениях твоих чувств, и это то, что обычно делают мужчины с женщинами, то есть сажают их в клетки и превращают в мамочек.

Я не хочу превращать тебя в мамочку, но я хочу ________________________________. А Рори будет наблюдать за нами. А ты этого хочешь?

P. S. В субботу у меня день рождения. Мне исполняется девять лет.

Я перечитала письмо Оливера несколько раз. Кажется, он немного запутался. Хотелось бы надеяться, что мне удастся сформировать у него более здоровые взгляды на противоположный пол.