Дмитрий Правдин - Записки районного хирурга

— Степа, ну никто же тебя по рукам не бьет, работай спокойно, учись. А я как увижу, что ты созрел, отойду в сторону. Какие проблемы. Нам тут врачи нужны, а не держатели крючков.

— Вот, вы верно сказали, что по рукам не бьете! А в ординатуре бывало: устанешь рану разводить, крючок ослабишь, а заведующий тебя этим же крючком и по пальцам, еще и матом покроет!

— Да, хороший у вас заведующий, человечный. Как говорит наш Иван Григорьевич: «Надо было ему физическое замечание сделать».

— Ну, вы что! Он светило, доктор наук!

— А что, у доктора наук лицо из бетона?

— Нет, но его все уважают, боятся…

— Знаешь, если б меня кто по пальцам ударил, меня бы не удержало никакое светило. Сделал бы физическое замечание, ну не афишируя, конечно. Понял?

— Понял, но что-то среди нас таких героев не нашлось. Если б его кто тронул, сразу бы вылетел из ординатуры, — вздохнул Степан.

— Вот потеря! — усмехнулся я. — Волшебная ординатура. Оперировать не дают, по рукам бьют, а ты стой и молчи!

— Но вы-то, надеюсь, не так себя ведете?

— Боже тебя упаси! Когда что-то не так пошло, ни в коем случае нельзя орать, тем более в операционной. От этого польза сомнительная, а вред — однозначный! Твои помощники начинают теряться, дергаться, ты заходишь в тупик. А самое последнее дело — винить операционную сестру. Если у тебя каждый раз сестра виновата — то не ту иглу дала, то нитка рвется, то зажим плохой, — все, уходи из хирургов!

— Это почему, позвольте узнать?

— Потому. Плохому танцору знаешь, что мешает?

Травматолог заулыбался:

— Ну, про хирурга так же можно сказать.

— Дмитрий Андреевич! — прервал наш разговор Юра, подошедший с приема. — Извините, что перебиваю, но там парня привезли из деревни, похоже, у него острый аппендицит. Анализы уже готовы, надо оперировать. Разрешите мне операцию выполнить?

— Ну, пошли, посмотрим, что за аппендицит. Если настоящий, не ошибся — дерзай!

Я осмотрел больного и нашел, что Юрий Александрович прав, мы имеем дело с острым аппендицитом.

Уверенным четким движением доктор Ветров вполне профессионально вскрыл переднюю брюшную стенку в правой подвздошной области, грамотно остановил кровотечение и начал искать аппендикс. По красному, напрягшемуся лицу врача я понял: что-то пошло не так. Провозившись минут пятнадцать, Юра умоляюще посмотрел на меня.

Я тактично, не привлекая лишнего внимания, перехватил инициативу, стоя слева от больного.

Введя пальцы в брюшную полость, я сразу определил, что отросток расположен не типично, а за слепой кишкой и за задним листком париетальной брюшины, выстилающей заднюю стенку брюшной полости. Аппендикс оказался ретроцекальным и ретроперитонеальным. Такой непросто удалить.

Пришлось применить ретроградную аппендэктомию, то есть сначала отсечь отросток от его места на куполе слепой кишки, отвести ее в сторону, а только после этого удалить сам аппендикс. Потом я передал инструменты Юре, и он довольно ловко зашил операционную рану.

— Дмитрий Андреевич, я сильно опростоволосился сегодня? — спросил молодой хирург после операции.

— Отнюдь, — покачал головой я. — Руки у тебя на месте, работаешь аккуратно, а остальное увидим со временем.

— Да, но это вы удалили аппендикс, а не я! Если б вас не было рядом, я вряд ли смог бы что-нибудь сделать. Я ретроградную аппендэктомию первый раз увидел в жизни, а не на картинке.

— Юра, анатомическое расположение отростка довольно сложное, не на каждой операции такое увидишь, это не студенческая операция. Со временем научишься, главное — технические навыки у тебя есть, а развить их дальше — вопрос времени и желания. В хирургии нужно тренировать руки, пальцы, каждый день! Знаешь, что профессор Ратнер говорил?

— Ни дня без операции?

— Верно! Ни дня без операции! Ну, вот, у вас со Степаном сегодня первый рабочий день, и сразу оба получили боевое крещение! Давайте дальше!

В целом парни мне понравились. Степану еще многому предстояло научиться, зато теорию он знал отменно. Юра работал лучше, но гонору у него было многовато. Поживем — увидим. Если ребята не испугаются трудностей и не сбегут, возможно, я смогу передать им то, чему научился у Леонтия Михайловича.

Осень — не только время урожая, но и пора обострений язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки, хронического панкреатита и холецистита. Работы хватает как огородникам — убирать то, что выросло в садах, так и врачам. Но если добрый урожай прибавляет людям радости, то обилие больных нас не радует.