Светлана Эст - Чемпионка

— Добро пожаловать, племянница! Молодец, что не струхнула, — сказал дядя Юра, заполнявший журнал, сидя за столом, где были расставлены спортивные кубки. — Ты переодевайся за шкафом и иди в зал. У меня ребята на полной самоокупаемости: сами разминаются, потом Руслан рапортует мне, и приступаем к тренировке. Кстати, дева, как ты относишься к перспективе стать не женой казака, а женой генерала?

— Как-то ты сложно выражаешься, дядя Юра, не для моих средних умов.

— Я Руслана попросил шефство над тобой взять на первых порах, чтобы тебя не обижали. Он редкостная личность, заводила и несомненный лидер в нашем училище, с ним даже выпускники считаются. Руслан обязательно когда-нибудь станет генералом, или я ничего в жизни не понимаю.

— Нужен мне твой группенфюрер, старый сводник, — фыркнула Юля и поскорее нырнула за открытую дверцу шкафа, пока дядя Юра не поставил ее по стойке «смирно».

— Дядя Нюра, а сколько кругов на разминке бежать? — спросила она, собирая распущенные волосы, чтоб не мешали, в «хвост» на цветную резиночку, употребив семейное прозвище Юрия Викторовича, которое сама и присвоила ему в трехлетнем возрасте, нечаянно пролопотав вместо мужского городского «Юра» женское деревенское «Нюра».

— Ти-ха! — испугался дядюшка. — Если хоть один из моих мальцов услышит, как ты меня обзываешь, не отмыться будет до «пензии»!

— Неподдельное голубое отчаянье!

— Ну, Юленька, ну, солнышко!

— Так сколько кругов?

— Пятнадцать!

— Десять! — заключило солнышко и отправилось всходить в спортзал.

Хотя суворовцев и отпускали каждый день ночевать по домам, а не держали в казарме, отсутствие регулярного общения с противоположным полом сказывалось: все мальчишки отвели взгляды от ее приподнятой на груди полосатой футболки и стройных в почти невидимом золотистом пушке ног, но один, высокий, имевший приятное открытое лицо, вдруг заулыбался ей, как хорошей знакомой, и окликнул:

— Хай! Привет, Джулия! Вставай за мной — так распорядился Юрий Викторович, «твой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог»… И еще он приказал: «Вымотайте ее начисто, чтоб больше сюда не ходила!».

— Ты Руслан? Генерал будущий?

Можно было и не спрашивать, внешние данные «звезды» суворовского училища, которой прочили воссиять через годы на золотошитом погоне Генерального штаба, никак не меньше, были эталонными для мужественной красоты, и если б ему пришло в голову нашить на свои спортивные атласные трусы красные генеральские лампасы, Юля бы не удивилась. К тому же он проявил некоторое остроумие, ответив:

— Так точно! Только никакой я не генерал, обидно слышать… Я — будущий маршал!

— Вот и маршируй отсюда, и Юрию Викторовичу скажи, что я с ним больше не разговариваю, с предателем.

Юлька невероятно рассердилась, хотя то, что она теперь, оказывается, стала Джулией — на заграничный манер — не могло ей не понравиться, потому что девушка, как никто другой, понимала, что настала пора перемен: нужно становиться смелее, решительней и выносливей, даже ценой унижений, а в прежнем своем качестве деликатной уступчивой Золушки, каждый день шнурующей шиповки родным дочерям и высаживающей в прыжковой яме по семь кустов роз, ей чемпионкой не стать.

Дядя Юра, который не смог усидеть в комнате для физруков, выйдя в зал, поймал ее свирепый взгляд и, подозвав Руслана, поинтересовался:

— Чего это с ней? Танк наехал?

— Я ей доверился — сказал про то, что вы приказали: «Вымотайте ее начисто, чтоб больше сюда не ходила!»

Дядя Юра хмыкнул:

— Что-то я такого не припомню, Руслан, а вот, как я просил поберечь племянницу, не выматывать из девчонки все силы — это зафиксировалось в памяти отчетливо.

— Джулия должна справиться! Никто же не будет создавать ей на соревнованиях тепличных условий, какие вы решили устроить здесь.

— Сурово, брат Песталоцци, педагог великий! Но, пожалуй, ты правильней рассудил. «Вымотайте ее начисто»…

На разминке Юля, которая решила примерно то же самое: обижаться не стоит, лучше на деле доказать, что соответствуешь своим высоким запросам, в какой-то момент отвлеклась и перестала считать количество кругов, поэтому, не желая сбивать ритм дыхания, она на бегу жестом: указательный палец вверх, остальные упрятаны в кулак — спросила дядю:

— «Один круг остался?»

Он показал ей в ответ двумя пальцами победное «V» — «викторию», которой начал потчевать мир еще Уинстон Черчилль:

— «Два круга, милочка!»