Жан Эшноз - Полночь

Франк . А остальное?

Мадам Лемаршан . Да?

Франк . Хильда спросит, что за это причитается.

Мадам Лемаршан . Хильда спросит именно об этом? Это единственное, что ее интересует?

Франк . Мы хотим знать, чтобы решить.

Мадам Лемаршан . Совершенно уверена, что Хильда об этом ничего не спросит, и думаю, что вы, Франк, рассказываете сказки, утверждая, что Хильда захочет знать, сколько ей будут платить. Только в этом городишке по меньшей мере два десятка женщин сказали бы «да», не задав ни единого вопроса, причем вовсе не потому, что испытывают ко мне, Франк, какое-то особое доверие, просто они не рискнули бы меня разочаровать, вынуждая говорить о деньгах. Они сказали бы: да, приду завтра, ни о чем не спрашивая. Хильда тоже придет завтра или не придет никогда. Хильда сможет это понять, Франк?

Франк . Да.

Мадам Лемаршан . Хильда.

Франк . Да.

Мадам Лемаршан . Я собираюсь платить Хильде пятьдесят франков в час, Франк. Я задекларирую половину тех часов, которые она будет действительно задействована, а деньги за незадекларированное время буду отдавать лично вам. Каждый из нас от этого выиграет. Вот так я поступаю. В противном случае мне бы просто не хватило средств, чтобы нанять женщину на весь день. Не подумайте, что я богата. Богатых больше не бывает. Мы в такой же опасности, как и вы. Мы ловчим, у нас свои уловки, чтобы удержаться на поверхности. Я революционерка со стажем, Франк.

Франк . Да?

Мадам Лемаршан . До того как выйти замуж, я выступала бок о бок с достаточно одиозными личностями, готовыми, чтобы изменить мир сообразно своим идеям, буквально на все. Вот почему я хочу пробудить в Хильде политическую сознательность. Но со вчерашнего дня само имя «Хильда» поджаривает меня на медленном огне.

Франк . Пятьдесят франков в час за троих детей, хозяйство, посуду.

Мадам Лемаршан . Да-да, за все это. К чему подробности? Хильда сама все увидит. Мне уже невтерпеж, Франк, что я не знаю Хильды, ее лица, фигуры. Я — рабыня этого имени и вообще этих женщин. Будет так жестоко, если Хильда меня разочарует.

Франк . Пятьдесят франков. Это кажется справедливым.

Мадам Лемаршан . Ничего лучше Хильда в нашем городишке не найдет.

Франк . Хильда придет к вам завтра.

Мадам Лемаршан . Я бы потребовала чтобы она пришла сразу, если бы у вас не было этих чертовых детей. А что вы, Франк, собственно, вместе с Хильдой думали? Что я буду платить мало? Что у вас будет возможность отказаться? Дамы в нашем городишке обычно платят за час сорок пять франков. Это нормально. Но мне нужна Хильда, и в этом моя слабость. Итак, договорились, пятьдесят. Но Хильда будет совсем моею, Франк. За эту ставку Хильда будет мне полностью предана. Прошу вас, поймите оба это хорошенько. Впрочем, это всего лишь справедливо, чтобы за пятьдесят франков в час женщина не имела права на протесты. Мои работницы никогда не жалуются, Франк. На что им жаловаться, да и куда? Я мила. Я люблю своих домработниц. Насколько такое возможно, стараюсь возвысить их по своему образу, образ моих горничных, Франк, до образа начальницы, которой я вынуждена быть. Наши образы на равной высоте, и я это только приветствую. Вот почему я хочу, чтобы их облик был прекрасен, ведь он — отражение моего. Франк, меня не обманули, уверяя в красоте Хильды?

Франк . Хильда смутилась бы.

Мадам Лемаршан . Раз мой вопрос должен ее смущать, значит, она красива. Хильда. Пусть она поймет еще и то, что обязана во всем мне повиноваться. Хильда не должна бояться ни сверхурочных — оплачиваемых — часов, ни небольших воскресных приработков, когда, раз или два в месяц, мы приглашаем кого-то на обед. Воскресенье по той же ставке, что и будни, раз я буду платить такое щедрое жалованье. Хильда может стесняться, смущаться, краснеть, я не вижу в этом ничего неподобающего, ибо стиля я, Франк, не требую, а требую естественности и послушания. Если бы Хильда могла прийти прямо сейчас, не откладывая!

Франк . Прямо сейчас никак.

Мадам Лемаршан . Я знаю, знаю. Мне не хватает Хильды, отсутствие служанки всегда повергает меня в грусть и замешательство. Одиночество становится таким тягостным, когда, кроме детей, мне не с кем пообщаться. Я проснулась сегодня утром, Франк, зная, что у меня еще нет ни Хильды, ни кого-либо еще (но хотеть я хотела уже Хильду), что у меня не будет никого до завтра, и наступающий день показался таким долгим, таким серым, таким муторным, что мне захотелось тут же умереть, лишь бы его не проживать. Я раскрываю вам свое сердце, Франк.