Жан Эшноз - Полночь

Отец вышел через несколько мгновений и попросил меня остаться во дворе, пока не явится пильщик, месье Трибонне. Он прошел вперед, чтобы точно указать место штабеля, возле которого тому нужно остановить свой грузовичок. Потом подал знак месье Барклаю, чтобы тот заглушил свою газонокосилку. Он сказал ему, что прочел его бумаги и они его заинтересовали. Он напомнил, что сейчас как никогда нужно держаться плечом к плечу. И добавил, что накануне месье Доменико угрожал передать его правосудию, если он будет продолжать распространять слухи, будто бы это он, Доменико, заразил всю улицу. В разговорах с соседями мой отец и в самом деле обвинил месье Доменико в беспечности.

И тогда мне пришло в голову, что если я хочу избежать новых неприятностей для родителей, то должен до прибытия лесопильщика сам отнести насекомое на место. Я вышел с банкой, чтобы положить ее туда, откуда ее взял мой отец, на чердак к месье Доменико, пока тот не видит.

Месье Доменико обрабатывал свой малинник. На нем была маска с окошечком из плексигласа, а за спиной — оцинкованный баллон с шлангом, из распылителя на конце которого вырывалось голубоватое облачко; одной рукой он держал распылитель, а другой качал, нажимая на рычаг. Поверх своих городских туфель он надел резиновые галоши. Я подождал чуть-чуть, пока он вместе с женой не углубился в сад, и проскользнул к ним в дом. Открывая дверь, от которой на чердак вела узкая лестница, я заметил на кухонном столе медный таз и пакеты сахарного песка. Мадам Доменико оторвалась от своего варенья.

Добравшись до чердака, я обнаружил канистру с ксилофеном. Поставив банку на ее крышку, я на минуту замер, пытаясь расслышать насекомых, но ничего не услышал. Я начал было спускаться вниз, но тут кто-то заговорил на кухне. Это был месье Доменико. Он вернулся из сада, скорее всего вместе с женой. Он разговаривал по телефону, стоявшему у самого входа. Насколько я мог понять, он объяснялся со своим знакомым в префектуре. Он все время повторял: Хорошо… и добавлял: Я понял… В какой-то момент пожаловался. Его пытаются одурачить. Поэтому-то я и звоню. Чтобы узнать. Это какое-то мошенничество… Они обнаружили у меня в балках паразитов, но я никогда… Он прервал разговор, обращаясь к мадам Доменико: Виновата она, а не он. В один прекрасный день еще последует расплата. Наконец, он попросил о встрече и подтвердил: В среду утром буду у тебя в кабинете ровно в девять. Хлопнула дверь. Слуховое окно выходило на северную сторону улицы. Я увидел уезжающую на велосипеде мадам Доменико с прицепленным к ручному тормозу бидоном.

Я на цыпочках спустился по лестнице, чтобы быть наготове, когда он спустится в погреб. Но он остался на кухне. Я мог наблюдать за ним через щель над дверной ручкой. Он открыл литровую бутыль вина… Наверное, он размышлял о жене, которая, как обычно, поехала за молоком. До первых ферм за пределами города ей приходилось покрывать несколько километров. Все из-за того, что месье Доменико повздорил с продавцом сыра, который жил в доме напротив. С того дня он запрещал своей жене ходить к нему. Путь от дома до фермы занимал более получаса в один конец. Поэтому я надеялся, что месье Доменико не преминет уйти с кухни. Но он продолжал пить. Тут я понял, что он не уйдет, пока не допьет всю бутыль, и попытался прикинуть, за какое примерно время нормального сложения мужчина выпивает литр вина.

Я вернулся на чердак. Инструменты инспекторов были все еще здесь, рядом с канистрой ксилофена. Я представил себе колонии насекомых, которые, как объяснил мне отец, выгрызают галереи внутри балок. Я прижался ухом к дереву и услышал какой-то шум. Нет, не хруст или потрескивание, как и говорил инспектор, а своего рода вибрацию, возможно, от проходящих по национальной дороге фур, словно балка была живой. Я подумал, что это доказательство, что в ней кто-то живет.

Я услышал шум на лестнице в погреб. Падение. Месье Доменико оступился на ступеньках. Он разговаривал сам с собой, повторял, что именно сказал моему отцу после посещения инспекторов, что он не для того корячился всю свою жизнь, чтобы присутствовать при том, как армия жуков-дровосеков уничтожит каркас его дома. Хлопнула дверь. Потом зазвонил телефон. Должно быть, он налетел на какую-то мебель, потому что, перед тем как снять трубку, охнул. Я ждал твоего звонка, сказал он… Соседи готовы обработать свои дома, и он не видит никакого выхода. Он повторил, что не понимает, почему обвиняют именно его. Он закашлялся и сказал: Подожди секунду. С чердака я расслышал металлический скрежет колесика зажигалки о кремень. Он продолжал: Он никак не может взять в толк, почему отдуваться должен он один, для начала нужно доказать, что он первым подцепил эту заразу. На днях он зайдет в префектуру. Он добавил: Жан-Пьер уже в курсе. Он припоминает. Однажды ему уже наносили подобный удар. Он не слишком-то следил за границами, когда огораживал свой участок, и соседи предприняли определенные шаги, чтобы заставить его сломать ограду.