Мари-Од Мюрай - Oh, Boy!

— Да что с тобой такое? — выговаривала ей учительница, которая в глубине души недолюбливала эту дурнушку-отличницу. — Ты не выучила урок? Смотри, у Лексаны 10!

А теперь надо было, чтобы кто-то подписал этот ноль. Но кто? Моргана не знала телефона Бенедикт. Она понятия не имела, где живет Жозиана, которая отняла у нее младшую сестренку. Симеон был в клинике Сент-Антуан, но где эта клиника? А Бартельми? Разве есть адрес у сквозного ветерка.

Моргане пришло в голову, что она может сама подписаться, скопировав мамину подпись. Это, наверное, преступление, но что ей еще остается? А есть ли у нее образец подписи? Она снова стала рыться в портфеле и наконец нашла записку, которую когда-то учительница, прочитав, вернула ей.

В записке говорилось: «Будьте так добры, разрешите моей дочери Моргане сегодня, во вторник, 19 октября, не ходить в бассейн. Она немного простужена и кашляет. Заранее благодарю». И подпись: «Катрин Дюфур». Читая эту записку, страшную своей обыденностью, — немудрящую записку матери, у которой приболела дочка, — Моргана почувствовала, что сердце у нее вот-вот остановится. Все это было так близко, вот только что, вчера. Слова выглядели еще совсем живыми. Моргана обвела глазами комнату, как ребенок, которому что-то приснилось. Ее взгляд снова упал на домашнюю работу. Ноль. Моргана как сомнамбула взяла ручку и, сильно нажимая, недрогнувшей рукой подделала подпись.

— Ку-ку!

Это был Барт. Моргана поспешно перевернула листок, скрывая свой позор и свое преступление. Она встала, стиснув руки словно в мольбе.

— Что это с тобой, а? — спросил Барт с присущей ему дикарской бесцеремонностью.

— Я очень плохо сделала, — призналась девочка и разразилась рыданиями, не вмещающимися в ее маленькой груди.

— И что же ты такое сделала? Да перестань ты выть!

Моргана всхлипывала: «Я… я…», и больше ничего не могла выговорить. Барту хотелось пришибить ее портфелем.

— Я… я получила но-о-ль!

— Ну вот, приехали! — сказал Барт с наигранным негодованием. — Ты и так уже уродина. Если еще и дурой станешь…

Он уселся на кровать и проворчал:

— Да ладно тебе. Подумаешь, ноль, у меня вот одни нули и были по всем предметам! И видишь, это мне не помешало вырасти большим красивым круглым нулем!

— Это… это еще не самое плохое, — всхлипывала Моргана.

— А что еще? Ты кастрировала своего дружка за то, что он клеился к твоей лучшей подруге?

Моргана помотала головой: нет, не совсем так. Барт довольно сильно схватил девочку за локоть и притянул к себе.

— Иди-ка сюда, стрекоза.

Он усадил ее себе на колени.

— Ну давай, рассказывай. Обожаю про всякое плохое.

— Я подписалась.

— Подписалась?

— Под нулем.

Барт сначала даже не понял, потом лицо его прояснилось:

— Oh, boy! Да я всегда так делал. Подписывался и под нулями, и под замечаниями, и под табелями; и писал поддельные записки, почему не был в школе. И на уроках списывал, и врал учителям, и выворачивался, чтобы вместо меня наказывали других.

Моргана перестала плакать. Ее преступление совершенно померкло на фоне злодейств Барта.

— Но мы ведь не скажем Симеону про подпись? — сказала она.

— Я, конечно, дурак, но не до такой же степени, — успокоил ее Барт. — Ну а в остальном как жизнь?

— Да что ж, сам видишь, — сказала Моргана, обводя взглядом стены своей тюрьмы. — Иногда мне хочется, чтобы я уже умерла, как мама.

Барт знал, что социальная сотрудница ищет для Морганы другое пристанище. Возможно, девочку согласилась бы взять Жозиана. Это сразу повысило бы ее шансы на опекунство.

— Пошли, я тебя забираю, — решил Барт, ссадив Моргану с колен.

— Куда?

— К себе.

— Правда?

Моргана не могла опомниться. Значит, она не ошиблась? Парус на горизонте, замечательный старший брат, — все это есть на самом деле?

— Погоди так-то уж радоваться, — предупредил Барт. — Характер у меня не из легких, и потом, не знаю с какой дури я вчера наготовил тапенады недели на две. Надеюсь, ты любишь маслины?

Он сгреб пожитки Морганы в беспорядочную кучу и запихнул в две большие сумки. И, ни на секунду не задумаясь, похитил сестру из приюта.

В 19:30, когда рабочий день уже кончился, задержавшуюся у себя в кабинете Лоранс Дешан застиг панический звонок социальной сотрудницы.

— Моргана сбежала из приюта!

— Ах, этого следовало ожидать! — воскликнула судья, горько себя упрекая. — Ее совсем забросили!

— Столько всего сразу навалилось, — оправдывалась Бенедикт. — Я сообщила о побеге Жозиане Морлеван. Но до Бартельми никак не могу дозвониться.