Дмитрий Дмитрий - Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010

В самую точку. Это и про меня тоже.

И что делать?

Ложусь спать.

31 мая 1983 г. Зеленогорск.

Сегодня тесть перевез нас в Зеленогорск. На багажнике автомобиля ехала двуспальная кровать, которую нам отдали. Ольга говорит, что помнит эту крепкую прибалтийскую кровать с раннего детства — прыгала на ней, кувыркалась, устраивала домики для себя и кукол, играла в пароход.

Завтра у Ольги начинается отпуск. У меня от отпуска осталось семнадцать дней. И много, и мало.

Хочу заняться баней, огородом, благоустройством территории, выбраться на рыбалку, погулять с сыном, поднять спортивную форму — продолжить бег по утрам. И самое главное: дописать повесть! А также подчистить и переделать заготовки рассказиков, сделать их рассказами.

Понятно, что на всё времени не хватит, но так жадно я устроен.

«Начиная новую вещь, надо содрать с себя старые обои».

В этой связи не понимаю Жорж Санд, которая ночью, закончив роман, выпила чашечку чая и начала новую повесть. Скорее всего, я ее читал — была у меня на книжном стеллаже ее книга, но ни хрена не помню.

1 июня 1983 г. Дома.

Между письмом почитываю Вениамина Каверина — «Скандалист или Вечера на Васильевском острове», 1928 года сочинение. Есть стилистически интересные места. Такое, например, пульсирующее начало: «Едва начался доклад, как все уже спали. Все!»

Прозу Каверина, как и коньяк, надо потреблять маленькими глотками.

Каверин: «Он уже ходил по комнате и трогал вещи».

«Сущевский, беллетрист, байбак и пьяница, негромко бил в барабан, забытый музыкантами в артистической комнате Капеллы».

«Но он не растерялся, напротив того — действовал уверенно и, главное, с легкостью, с легкостью необычайной».

Хорошая ритмическая проза. Завидую.

Когда я начинаю замечать окружающие вещи — пепельницу, чашку с чаем, часы и т. п., то понимаю, что проку не будет, и встаю из-за стола.

Сегодня писал двенадцать часов с небольшим перерывом на обед. Написал пять страниц от руки. Мало!

7 июня 1983 г. Зеленогорск, 2 часа ночи.

Вчера, ускользнув от литературных занятий, поправил печку в бане, переложил камни, прочистил дымоход, намыл пол, стены, полки. А сегодня протопил жарко и парился. Окатывался холодной водой, пил квас из банки, покуривал в предбаннике, отворив окошко. Веники нарезал с берез и своего дубка.

И взгрустнулось, чуть не до слез. Вспомнил, как парились с Володей и Скворцовым. Весело было.

Сижу в предбаннике и вижу Володю. Прямо передо мною стоит. «Писать надо, а не пописывать, — говорит с хитроватой ухмылкой. — Бери пример со старшего брата. Когда мне надо было книжку в издательство сдать, я послал всё на хрен, и засел на месяц в Публичке. Книга — это поступок».

Почему-то вспомнилось: Володя пришел к генеральному директору своего института в день приема по личным вопросам и завел разговор о работе.

— Что вы всё о работе, — остановил директор. — Вы же пришли по личному делу.

— Работа и есть мое личное дело, — ответил брат.

Это рассказывали сослуживцы на его поминках.

Когда тебе хорошо, хочется, чтобы рядом были друзья. Счастье в одиночку не интересно.

15 июня 1983 г. Зеленогорск.

Когда пишу, меня лучше не трогать. Шорох, звяканье посуды, голоса — выводят из себя, доводят до взрыва эмоций. Ольга этого еще не понимает. Поссорились. Она с Максимом уехала в Ленинград, а сегодня помирились, и они вернулись в Зеленогорск.

Ходили на залив, купались. Максимка простодушно, как папуас, обрадовался воде и песку. Катался по песку и рвался в воду. Восторженно заголосил, когда увидел в водах залива купающихся людей. Скоро ему два года, шустрый малец.

Недавно водили его в зоопарк. Звери не произвели на него большого впечатления, скорее, интереснее было нам. Барс ходил по клетке, как барс по клетке. Упруго и нервно. Три жирафа запомнились. Нелепые животные, но красивые. Длинные ресницы и влюбленность, и нежность во взгляде. Фиолетовыми языками, тонкими, как минога, брали у детей сушки. Как будто они свои языки окунули в баночки с чернилами.

Что еще? Многое не успеваю записывать…

17 июня 1983 г. Гатчина, гараж.

Кончился отпуск. Вышел на работу.

Повесть идет и легко и трудно. Я хочу отделать ее так, чтобы ни у кого не было вопросов. Это первая повесть, и она должна разить наповал. Все юморески, рассказики и очерки, написанные в прежние годы, ничего не стоят по сравнению с хорошей повестью — для меня это очевидный факт.

Рассказывал недавно Максиму байку, как я поймал в Африке тигра и привез его связанным на корабле в Ленинград, где и отдал пионерам, которые оттащили его в зоопарк.