Анна Гавальда - Утешительная партия игры в петанк

Этот проект не заладился с самого начала. К тому же, изначально это вообще был не их проект, а одного приятеля Филиппа, итальянца, который умолил их di salvargli l’onore и 1а reputazione, и le finanze, и lo studio, и la famiglia e la Santa Vergine. [288] Разве что не перекрестился, целуя себе пальцы. Филипп согласился, Шарль промолчал.

Подозревал, что играть им придется «от трех бортов», а его неподкупный гениальный партнер владеет секретом таких ударов. Чтобы вытянуть эту стройку нужно заполучить господина X, который правая рука Y, который распоряжается 10 000 кв.м. в рамках программы децентрализации и… Короче, Шарль полистал планы, решил, что ничего сложного тут нет, достал с полки пожелтевшего Толстого, и по стопам низкорослого императора с шестьюстами тысячами солдат под мышкой отправился продемонстрировать им чудеса тактики…

Как и тот, потерпел поражение.

Впрочем, не совсем. Плевал на все это с высокой колокольни. Только долго не выпускал руку Виктора, чувствуя как похрустывают его пальцы, и тают их улыбки. В другой жизни они могли бы быть добрыми друзьями…

Протянул ему пачку остававшихся у него рублей. Тот фыркнул.

– За уроки русского…

– Nyet, nyet, – отнекивался тот, сжимая его руку.

– Детям…

А, ну тогда ладно. Отпустил его.

Обернулся в последний раз и увидел не унылую равнину, не голодных солдат с обмороженными ногами, завернутыми в тряпье или овчину, а последнюю татуировку. Колючую проволоку на высоко поднятой руке, желавшей ему много shtshastya…

Вернуться обратно оказалось куда сложнее. Жить как престарелый студент, когда завален работой, не слишком обременительно, а вот оправиться от поражения, когда у тебя и семьи уже нет, это… Еще один проигранный бой…

Побоявшись взять такси, переживал свой крах в RER.

Жалкая поездка. Грустно и грязно. Слева башни, справа – цыганские таборы… И причем тут собственно «цыгане»? К чему деликатничать: трущобы и есть трущобы. Воздадим должное глобализации: повсюду теперь можно наслаждаться одинаковыми достопримечательностями… Балласт накапливался, за окном груды мерзости, подумал о том, что где-то здесь умерла Анук.

Нуну в сортире, а она – там, откуда родом…

Вот в таком премерзком настроении он добрался до своей базы за Северным вокзалом.

Сразу пошел в кабинет к партнеру и облегчил душу.

– Terror belli, decus pads… [289]

– Что, прости? – недобро вздохнул Филипп.

– Устрашение на войне, украшение в мире. Возвращаю тебе…

– О чем ты?

– О моем маршальском жезле. Я туда больше не поеду…

Продолжение было сугубо техническим, все больше по финансовой части, и когда Шарль закрыл за собой дверь, оставив за ней доставленные непрятности, и в нарушение правил решил удрать, даже не присев в собственное кресло.

На него давили 2500 тысячи километров обратного пути, два лишних часа на его биологических часах, и, наконец, он снова устал, и ему еще надо зайти в химчистку, чтобы завтра было во что одеться.

Когда он уже был в дверях, Барбара, продолжая говорить по телефону, жестом остановила его.

Показала на посылку, лежавшую на этажерке.

Завтра посмотрит…

Хлопнул дверью, остановился, глупо улыбнулся, вернулся и узнал печать. Которой можно верить.

Сразу открывать не стал и, как несколько недель назад, пересек Париж с сюрпризом под мышкой.

Только в другом настроении.

Спустился по бульвару Себастополь, легко, с порхающим ребром, эдакий повеса, добившийся первого свидания. Улыбаясь паркоматам и еще, еще и еще раз перечитывая ее адрес на каждом светофоре, где краснел человечек.

(А бульвар-то был назван, надо ли напоминать, в честь крымской победы англичан и французов!)

Снова смотрел на посылку, переходя дорогу. Был уверен, что почерк у нее именно такой… Тонкий, извилистый… Как узор на ее платье… И заранее знал, что буквы будут выбиваться за рамки клеточек. И что марки она выберет красивые…

Ее фамилия Черрингтон.

Кейт Черрингтон…

И какой же он дурак дураком…

И гордится этим.

Что все еще на такое способен.

Окрыленный, решил закупить продуктов. Оставил на кассе супермаркета полную тележку и обещал быть дома через два часа к моменту доставки.

Вышел из магазина со шваброй и ведром, набитым бытовой химией, впервые с тех пор, как переехал, помыл всю квартиру, включил холодильник, распаковал минеральную воду, расставил по полкам матильдовы мюсли, ее любимый джем, обезжиренное молоко, экстра мягкий шампунь, достал бумажные полотенца, вкрутил лампочки и приготовил свой первый стейк в Бычьем тупике. [290]