Михаил Камалеев - Ни капли невинности. Хроника стремительной молодости.

Итак, мы сидели в кустах. Кустарник, за которым не ухаживали уже пожалуй лет семь, окружал ряд скамеек, оформленный в стиле… Эээээ… В стиле, наверно, сложной организации внутреннего мира проектировщика. Подробное его описание сделает меня доктором психиатрии, а это мне, собственно, ни к чему. Поэтому, пожалуй, не стоит об этом.

Словом, ряд (точнее – совокупность расположения) скамеек был плотно окружен кустарником. Настолько плотно, что пробраться внутрь, не поцарапавшись, было невозможно. Впрочем, я был настолько худым, что мог ходить, наверное, между дождевыми струями, а не то, что между порослями кустарника.

Мы сидели в кустах, и создавалась полная иллюзия изоляции от внешнего мира. Хотя, конечно же, на нас можно было запросто плюнуть с восьмого этажа близлежащего здания. И уж нет сомнений, естественно, что любая малолетняя дура-сплетница из нашей школы, живущая чуть выше середины здания, могла назавтра рассказывать всем заинтересованным: кто, сколько, в каких позах… Ну и так далее…

Несмотря ни на что, находились смелые, которые даже детей зачали в этом кустарнике… Хм…

– Ты веришь в любовь с первого взгляда?

Ее звали Таня. Так же, как мою маму. Видимо, это и определило весь дальнейший исход наших отношений. Я очень люблю свою маму. Но быть ее мужем – боже упаси!!! Поэтому, видимо, у Тани не было шансов изначально.

В кустах мы сидели не одни. С нами рядом находился Торин, который в то время переживал самые острые моменты своего романа с Аней, о чем вам только лишь еще предстоит прочитать. (Гы-гы! Типа авторский замысел и все такое!!:-))

Торин лежал на скамейке, закинув ногу на ногу, делая вид, что все происходящее его не касается. Хотя, возможно, он представлял себя неким высшим существом, никак не реагирующим на внешние обстоятельства. В то время он читал “Розу мира”, и заодно изучал буддизм. В общем, был подкованным по части отстраненности от имеющего место быть вокруг парнем. Впрочем, возможно, что он просто не нашел в себе силы оставить нас наедине. Похмелье, как-никак:-).

Таня была привлекательной девушкой. Даже, пожалуй, красивой. И, по крайней мере, не глупой. Но, несмотря на это, вокруг наших отношений было столько “но”, что я просто не мог предположить ничего более существенного, чем… Чем что??? Фиг его знает! Мне нравилось с ней общаться, но не более того. Хотя, как гласит легенда, мы однажды провели вместе с ней ночь. Абсолютно серьезно – ночь с 1 на 2 июня 1996 года.

Я оканчивал школу, и в этот день мы писали выпускное сочинение. А Таня праздновала свое, кажется, пятнадцатилетие. Я, естественно, был в числе приглашенных, но – по весьма веской причине – явился на праздник позже всех. Дело в том, что мои родители сочли празднование сдачи (успешной – а в этом никто и не сомневался!!!) первого выпускного экзамена гораздо более значимым событием, чем мое присутствие на дне рождения “какой-то там” девушки. Тогда я еще слушался своих родителей беспрекословно…

Итак, я явился на Танин день рождения поздно. По крайней мере, позже всех остальных. В любом случае, кое-кого уже просто складировали на полу в спальной комнате родителей:-). Поздравил, сказал тост, выпил… Ну и…

Ну и, собственно, обнаружил, что некоторые из присутствующих уже просто начали расходиться.

В конечном итоге мы остались вдвоем. Сначала одни в квартире, а потом, когда вернулись ее родители, – в подъезде. Под предлогом “пошли погулять”.

Гуляли мы всю ночь. Довольно мило, кстати, гуляли. Но…

В общем, надо думать, что я ее разочаровал. Но – ее желание быть моей нисколько не уменьшилось. Блин, ну почему всегда так???

На утро, конечно же, родители закатили мне истерику и не взяли на дачу (чему я был бескрайне рад, к слову).

А Таня…

А Таня пошла в атаку с другой стороны:

– Ты веришь в любовь с первого взгляда?

Вообще, если честно, то нет. Но разве я мог сказать такое девушке?

Я!

Я – желающий казаться суперпуперкрутонавороченным! Я – желавший любви, страдающий от неразделенной страсти (вспомните N.), мечтавший о… О… О чем-то таком, что нельзя назвать словами!!! (Фу! Какая банальность!!! Рыдай, профессура Литературного института!!!)

И я пустился в длиннейшие рассуждения о том, о чем рассуждать в принципе нельзя… О том, что можно только чувствовать и ощущать… О том, что переполняет сердце и не дает дышать…

Даже Торин, лежавший на спине, закинувший ногу на ногу, грустно открыл глаза, посмотрел внимательно на меня и сказал: