Юрий Калмыков - Повеситься в раю

– Самое интересное, Дима, это финансовые вопросы, а они всегда решаются за кулисами, – ответил Станислав, и они ушли.

Столы отодвинули в сторону, танец нарастал! Фавн прыгал уже в одних больших полосатых трусах. Раздался стук в дверь, точно такой же. Вошёл старый еврей.

– Я ищу Иисуса и не нахожу его, – проговорил Мойша.

– Все христиане его ищут и тоже не находят, – отозвался Альфред.

– Мне было велено страдать, но у меня ничего не получается. Что же мне теперь – страдать оттого, что я не могу страдать? Это уже слишком! – посетовал старый еврей, обратившись к Альфреду. – Ого! А у вас здесь что-то происходит!

Эллочка теперь приглашала к танцу старого еврея. В музыке послышались и еврейские мотивы.

– За компанию жид удавился! – воскликнул Мойша и сбросил свой халат – и ещё лет 30-40!

Это фантастическое трио под ироническую мелодию современного Моцарта вызывало бурю восторга в зрителях. Фавн неистовствовал уже абсолютно голым, полностью отдаваясь мощным ритмам Маэстро. Комический Мойша, в кипе, очках, майке и трусах на подтяжках, вихрем кружился под щемящий душу мотив. Эллочка была душой танца, она выделывала нечто такое, что всем было ясно, что такой танец красивой женщине никак нельзя танцевать во что-либо одетой!

– Почему такие женщины одеваются?! Какая нелепость! – воскликнул Дмитрий – Как убоги человеческие отношения!

А маэстро Моцарт играл невидимыми лучами танца, которые соединяют душу человека с небом над головой. Он слегка дотронулся до них рукой, и танец захватил всех присутствующих.

У Самурая зазвонил мобильный телефон. Он посмотрел на номер звонившего и нажал кнопку:

– Я слушаю.

– Всё в порядке. Я сделал оба дела и передал привет, как ты просил.

– Хорошо. Я всё понял. Встретимся вечером в казино.

У Самурая поднялось настроение. Противник уничтожен, с психбольницей можно расстаться, его ждёт теперь масса дел. Он зашел к Михаилу Иосифовичу и уладил все вопросы. Собрав вещи, в строгом дорогом костюме он зашел в палату.

– Ну вот, пришёл попрощаться! У меня там, на воле, дела пошли как надо. Всем вам я тоже желаю успехов. Мы не расстаёмся, мы все теперь будем вместе.

– Как жаль расставаться! – сказал Дмитрий.

– Я буду приезжать каждый день! Сейчас просто дел много накопилось.

– Спасибо за всё, учитель! – Альфред поклонился, как это принято у воинов.

– А мы не прощаемся.

– Мы сегодня тоже будем на воле, – сказал Станислав, – почему бы нам не созвониться, и не пообедать вместе?!

– С удовольствием!

Последним, к кому подошёл Самурай, был Иисус. Обнявшись со всеми, Самурай не решился обняться с Иисусом. Он остановился в двух шагах от Иисуса и неожиданно, может быть, и для самого себя, задал ему вопрос:

– Скажите мне, пожалуйста, Иисус, сколько мне жить осталось?

– Вы не доживёте до завтрашнего дня, – с грустной улыбкой ответил Иисус.

Как интересно быть невежественным! Никогда не знаешь, что ждёт тебя впереди. Просто чудесно!

В палате стало очень тихо. Самурай был предельно сосредоточен.

– Есть ли у меня шанс изменить свою судьбу?

– Такой шанс есть у каждого и всегда.

Самурай поклонился – очевидно, так самураи кланяются своему учителю – и ушёл не оглядываясь.

Отъехав пару кварталов от больницы, Самурай припарковал свой автомобиль. Он достал мобильный телефон и вынул из него сим-карту. Затем он достал из бумажника пакетик с несколькими сим-картами, внимательно их рассмотрел и вставил одну из них в свой телефон, обмотал нижнюю часть телефона бумажным носовым платком и набрал нужный номер.

– Да. Я слушаю, кто говорит?

– Гвоздь, это ты, что ли? – изменённым голосом спросил Самурай.

– Да. Гена, это ты? Перезвони попозже, ни черта не слышно!

Самурай отключил телефон.

– Сказал, что убил Гвоздя, а Гвоздь разговаривает по телефону, – вслух произнёс Самурай. – Плохо дело!

Самурай задумался.

– Но шанс изменить свою судьбу всё-таки есть. Спасибо, Иисус.

Иисусу и Станиславу делали причёски в «номере люкс», для этого Станислав пригласил нескольких парикмахеров и визажистов. Перед этим Скомарохов спрашивал Иисуса, зайдёт ли он в палату, чтобы попрощаться со всеми, на что Иисус ответил, что обязательно зайдёт, но не затем, чтобы прощаться.

– Я никогда и никуда не ухожу, поэтому ни с кем и не прощаюсь, – объяснил он.