Георгий Давыдов - Крысолов

Федор Федорович (он вообще спал медицински безупречно) иногда мог открыть глаза посреди ночи и подумать, как грустно (да, грустно), что красные не убили его где-нибудь на окраине Мценска, после чая у хорошенькой поповны.

Вот только странно, что лицо поповны получалось всегда с Ольгиными чертами.

Надо уметь умирать весело. Так говорил Буленбейцер. Но только, разумеется, не тогда, когда наставлял крысобоев в Булонском лесу.

Наверное, Федор Федорович, если бы был пессимистом, не брался бы за прожекты в каком-нибудь 1952-м (история с дирижаблем) или 1961-м (поездка Редлиха во Вьетнам), или в 1979-м (фантастический план — как все твои планы, собакин! — скажет Ольга — мятежа новых декабристов в пустынях Афганистана), или, простите, в 1984-м… «Надо уметь долго жить, — улыбался Буленбейцер читателям „Лайфа“ в 84-м, — крепко верить, а если вдруг умирать, то весело, не так ли?..»

«Русский монархист предпочитает шампанское из Москвы» — так озаглавили последнее интервью.

Последнее, но мастерство издевки не изменило ему, ведь именно там он бросил: «Вообще-то большевики преспокойно могут объявить гением не Ленина, не Сталина, а нынешнего своего Чернеменко…» — «Черненко?» — переспросил интервьюер. «Нет! Чернеменко! — ответствовал Буленбейцер. — Мне не свойственно путать фамилии».

Конечно, конек Буленбейцера — в ролях, почерк Буленбейцера — в шутках. Он (который не обижался) бывал недоволен, если коллеги говорили, что его почерку свойственна немецкая вульгарность. «Разве? Не думаю».

Отчего же не мило (кстати, вы пробовали, особенно под буркалами фараона?) просто свинтить болты на покрышке авто (шумное дельце сентября 1931-го) ситуаяна [2] Гражданина (фр.). Владимира Мусиса, прибывшего из Москвы? Вы видели, какая была у него мина на загородном шоссе, близ леса святой Геновефы (черти, что ли, туда его направили?). Спешить не станет теперь устанавливать контакты? устраивать контракты?

А приятное знакомство с малахольным поваром из кафешантана «Ослиные уши», который почему-то так любят, так любят все парижские леваки? Зеленое лицо Божко в больнице, на саване койки, разве не доставит вам чувства не зря прожитой жизни? А всего-то: зеленые (из гусиной печенки) котлетки… Жаль, что повара «Ослиных ушей» все-таки рассчитали — он, душа, так любил неожиданно-мексиканские приправы, которые дешево торговал смешно-толстоватый и черно-усатый и к тому же с вызывающе-голубыми глазами мексиканец Хосе. Пусть и не порошочки из Москвы по рекомендации Фейхтвангера, но ведь валит бизонов! И если (вот приятность) чрево переевшего приправ довезут до московских лабораторий, то можно рассчитывать, что лубянский чудодей-ядодел уважительно хмыкнет остроумному купажу, который сочинил дилетант-гуляка с Больших Бульваров?

Да, Федор Федорович с ранних лет симпатизировал химии. Начинал (понятное дело) с порошочка серого цвета и с ртутным отливом, если, конечно, в чулан проникает свет. Анализировал действие. Зачем нам блуждать в потемках? Научность, научность — вот наш девиз. Жар, следовательно, в желудке, иголки, следовательно, в кишках. Дышится, следовательно, дурно, сердце съезжает, следовательно, в пуп. Таков старозаветный мышьяк, которым травили и травят маленьких мышек и, увы, прекрасную госпожу Бовари. (Впрочем, с подпорченной моралью.)

Дальше? Дальше стрихнин (от слова уже поплохело? кха-кха — в самом деле, вы правы, дыхания паралич), потом фосфор, не забывайте углекислый барий. Мышкам столько грамм, крыскам столько грамм, крысинам столько грамм, крысищам столько грамм, теткам в черных платьях, которые охохохоют по-французски, наблюдая умело разложенные Феодором на дачных тропках серые лепехи для грызунов, теткам — сколько килограмм?

«Любовь к химии, — начинал Буленбейцер внимательному провизору свои речи, — позволила человечеству совершить (привзять за локоть) огромнейшей важности открытия в медицине».

Собственно, роль химика была нужна в данном случае, чтобы отсыпать гиппопотамову порцию сульфонала. Химику же провизор не убоится выдать сульфонал сколько душе угодно? хлорал-гидрат сколько душе угодно? паральдегит сколько душе? гедонал сколько? веронал душе? люминал?

Буленбейцер любил вечные ночные звездочки перед глазами голодных посланников молодой республики, которых она, республика, так неосторожно отправляла в сыто-буржуазные страны с их пищевыми соблазнами.

А ню? Именно. Впрочем, здесь не получится хвастануть успехом. Хотя неприступность коммунистических евнухов только распаляла профессиональную честь Федора Федоровича. Был даже план отправить в Москву старательно составленный венерин букет (посыльный счастливо не знает о своей миссии), в расчете, что году к 1939-му букет доползет и до Самого , до Рябого.