Григорий Покровский - Ввод

Целый месяц Ася колдовала над раненым французом. Взрывы снарядов уже не были слышны. Она поняла, что весь поход закончился безуспешно. Надежд на то, что освободят из плена, больше не было. С больным она держалась скованно и сухо. К нему всё время приходили какие-то люди, они всё о чем-то спорили. В лекарствах не было никаких затруднений. Лекарства, которые она заказывала через переводчика, доставлялись бесперебойно, причём она заметила, что ассортимент их был гораздо лучше, чем в кабульском госпитале. Прислуга приносила чистое бельё, личный повар пищу.

— Почему вы так молчалива, и сухо со мной разговариваете? — спросил как-то больной.

— Не вижу повода веселиться, я же пленница. Рабыня должна молчать.

— Нет, вы не рабыня, вы мой лечащий врач.

— У меня нет оснований, быть к вам расположенной. Ваши люди, для того чтобы спасти вам жизнь, напали на врачей, что, в принципе, не должно быть. Забрали жизни раненых. В том числе они убили моего раненого мужа, отца моего будущего ребёнка.

— Простите, но я не виновен в этом, как ни в чём не виновен и ваш муж. Это война и не мы её придумали. Её придумали большие политики, а мы в их руках оловянные солдаты. Прошел месяц, а мы так и не познакомились. Меня зовут Миша, а вы Ася, мне так сказала прислуга.

— Смею вас заверить, вы прекрасно говорите по-русски.

— Я наполовину русский. Моя мама принадлежит к русскому дворянскому роду Салтыковых. Её во Францию отец вывез ещё в революцию. Ей тогда ещё и пяти лет не было.

В этот вечер разговор затянулся надолго, Асе даже понравился собеседник. Он был хорошо воспитан, начитан, знал не только французскую литературу, но и прекрасно разбирался в русской.

Вот уже целую неделю Мишель Турене рассказывал Асе о Париже, о странах, где он бывал, а она ему о Ленинграде, бывшей родине его матери. Так постепенно между ними завязалась дружба. Ася замечала, что Миша был к ней неравнодушен. Он почти трепетал, когда она, делая уколы, прикасалась к нему.

Постепенно раны затянулись, и Мишель стал хорошо двигаться. И вот однажды, после посещения каких-то людей, он попросил её остаться вечером с ним. На столе стояла бутылка дорогого вина и фрукты. Ася заметила какую-то торжественность обстановки.

— Ася, — начал он, — я убываю в Пакистан, а затем во Францию. Давайте выпьем за наш отъезд. Я говорю наш, потому как думаю, что вы согласитесь ехать со мной.

— Я думала, что как только вам станет лучше, меня отпустят?

— Вас никогда не отпустит. Вы женщина, а это на востоке деньги. Масуд может и пообещать мне вас отпустить. Но я не гарантирую, что они не обманут и самого Масуда. И кто-нибудь из его окружения не продаст вас в рабство. В лучшем случае вы будете пятая или седьмая жена какого-нибудь Ахмеда. Вас ожидает нищета и грязь. А потом Масуд и сам вряд ли согласится вас отпустить. Вы были в самом центре его ставки, и, может, запомнили к ней дорогу. Он на это не пойдёт. Я предлагаю цивилизованный выход из этого положения. Выходите за меня замуж, и я вас увезу во Францию. Я знаю, у меня не будет детей, но тот ребёнок, о котором вы говорили, тот младенец, которого вы ждёте, нуждается в отце, в хорошем воспитании. Бог забрал жизнь у этого парня и отдал её мне. Я обязан воспитать его сына. Не знаю, сможет ли он выжить в этой абсолютной нищете, а я смогу ему дать все. Мне государство платит хорошие деньги. Мой отец владелец крупной фирмы. У моей тёти замок, поля с виноградниками. Вы не будете ни в чём нуждаться. Я дам ребенку приличное воспитание. Ни одна душа не усомнится, что это не мой ребёнок. Об этом не будут знать даже мои отец и мать. Вы спасли мне жизнь, вы толковый врач, и вам надо ехать в цивилизованный мир, выучиться. Вы станете классным врачом. Вам не надо гнить в этой нищете.

Они подняли бокалы.

— Я выпью, Ася, прежде всего за вас и ваше благоразумие. Хочу, чтобы вы меня за все простили и хоть чуть-чуть полюбили, а я вас уже давно люблю.

Всю ночь Ася вертелась и не могла уснуть. Конечно, во многом он прав, думала она. Но там же Родина, друзья, близкие, знакомые. Но нет сто процентов гарантии, что сможешь вернуться туда. Даже и десяти нельзя дать. Скорее, гарем в грязном жилище, и эта война, которая, по всей видимости, не скоро кончится.

К утру, она решительно пришла к единому мнению. Утром она зашла к Мишелю. Он уже давно поднялся и нервно ходил по комнате.

— Что вы решили, Ася?

— Я согласна, только одно но, у меня нет никаких документов.

— Это не проблема, я беру всё на себя. В Пакистане, в посольстве Франции, у меня есть друзья. Нас зарегистрируют и тебе выдадут паспорт. Будешь мадам Турене.