Григорий Покровский - Развал

— Мама, разве можно так!? — Люба с шумом бросила на стол вилку и нож и выбежала на балкон.

— Ну что я такое сказала! — воскликнула Елизавета Павловна, повторяя несколько раз. Наступило молчание, которое длилось несколько минут. Бурцев поднялся из-за стола.

— Не беспокойтесь, Елизавета Павловна, я сейчас всё улажу, — сказал он и пошел к Любе.

Люба стояла, прижавшись спиной к стене. Бурцев видел ещё не ушедшую краску на её мокрых щеках.

— Не обижайтесь на Елизавету Павловну, — сказал он, кладя руку на Любино плечо. — Всё это исходит от простоты душевной, от материнской любви.

— Я всё понимаю, Василий Петрович, — Люба подняла свои большие глаза полные слёз и взглянула на Бурцева. Их глаза встретились. Они некоторое время смотрели друг на друга молча. И вот теперь, ей захотелось сказать ему всю правду, всю без утайки, без кривляния, хитростей и компромиссов.

— Понимаете, я её очень люблю, — сказала Люба, — а она пытается заставить меня жить по своим правилам. Из-за любви к ней я не могу ей перечить, боюсь её обидеть. Но это же моя жизнь, Василий Петрович, моя, а не её. Я не люблю вас и боюсь ей сказать. Я люблю другого. Да и вы я вижу тоже. Так?

— Да, вы правы, — сказал он, — теперь мы знаем всё друг о друге. И всё случившееся будем считать как шутку.

Люба улыбнулась, Бурцев достал платочек и вытер ей щёки.

— Вот так лучше — вам улыбка больше к лицу. А теперь пойдёмте к столу.

Колесников пришёл из госпиталя немного посвежевшим. Но внимательно вглядевшись в лицо, можно было поймать отпечаток былой болезни. Отношения между ним и Бурцевым были натянутыми. Однажды, как-то в конце сентября, в полк приехал комдив. В его машине сидела Елизавета Павловна. Колесников вместе с Бурцевым встретили комдива. После доклада Колесниковым, комдив поздоровался с офицерами за руку, взял Колесникова под локоть и повёл по дорожке в сторону плаца.

— Здравствуйте, Вася, — через окно машины приветствовала комдивша.

— Здравствуйте, Елизавета Павловна.

— Люба письмо прислала, вам передаёт большой привет.

— Ну, как она там поживает?

— Что вы, — Елизавета Павловна развела руками, — это же столица, не то, что наша дыра.

В ответ Бурцев только усмехнулся и ничего не сказал.

— Если хотите ей написать, я вам её адрес оставлю. — Она подала через окно листок, вырванный из тетрадки в клеточку. На нём аккуратным почерком был написан адрес.

— Спасибо, — Бурцев взял листок и положил в карман.

Комдив и Колесников стояли в стороне и о чём-то долго говорили. Вернее говорил комдив, а Колесников всё молчал. Елизавета Павловна, чтобы как-то скрасить наступившее неловкое молчание, стала рассказывать всякие истории о Любе, но Бурцев их почти уже не слушал. Он всматривался, как нервно жестикулировал руками комдив, а на лице у Колесникова ходили желваки.

После разговора с комдивом Колесников ходил сам не свой. Такоё состояние Бурцев наблюдал за ним почти неделю.

— Леонид Константинович, почему вы такой расстроенный? — однажды спросил Бурцев.

— Вася, ты любишь рыбалку? Правда, с меня рыбак никакой, но как на счёт того, чтобы взять удочки и посидеть пару часов на берегу?

— Я такой же рыбак, но посидеть не откажусь.

Стоял конец сентября. Уже листья начинали желтеть, природа готовилась засыпать, но земля ещё отдавала теплом уходящего лета. Над вечерней водой висел как белая шапка, туман. Колесников достал две удочки, банку с червями и картонный ящик, который перед отъездом положил ему начпрод. Закинули удочки. Колесников достал из ящика бутылку водки, нарезал хлеба и стал открывать консервы. Один за другим клевали окуньки.

Бурцев вытаскивал то одну, то другую удочки, не успевая насаживать на крючок червей.

— Кинь ты их, Вася, давай выпьем и поговорим.

Выпили, затем повторили. Когда в голову ударил хмель, Колесников пересилил в себе неловкость.

— Вася, — начал он, — я тебя прошу, поговори ты с комдивом. Я согласен, только пусть он мне место здесь найдёт — в штабе армии или в штабе дивизии. У меня дочь в десятом классе учится, а он меня в Борки в кадрированный полк хочет сослать.

— Так это же хорошо, — засмеялся Бурцев, — пасека без пчёл, такая же должность, только нет дорогого личного состава.

— Оно-то хорошо, только вот школы там нет. А она у меня здесь в изокружок ходит. Руководитель кружка говорит, что она подаёт надежды. И мне нужен госпиталь, врачам периодически показываться. Ты же можешь год подождать, никуда он от тебя не убежит этот полк.