Татьяна Устинова - Я - судья. Божий дар

Она предоставила справки из ЖЭКа о том, что Калмыкова с сыном не стеснены в жилищных условиях, а также квитанции, доказывающие, что ответчик аккуратно платит за свет, газ, горячую воду и вывоз мусора.

— У нас многие жильцы имеют задолженность по коммунальным платежам по полгода, — говорила она своим низким голосом. — При этом — вполне обеспеченные люди, просто такое наплевательское отношение. Нина поднимает мальчика одна, ей никто не помогает, после смерти мужа она не получает алиментов, только пособие, но она — ответственный человек, и ни разу за все время у нее не было долгов по квартплате. Так же ответственно она подходит и к воспитанию сына. Конечно, ей тяжело. У Нины пожилая мать, инвалид третьей группы, она не может помогать дочери и внуку. Услуги няни стоят дорого, Нина не в состоянии их оплачивать. А в ясли у нас детей принимают только с двух лет. Так что у нее просто нет другого выхода, кроме как оставлять сына дома одного. Но я хочу заметить вот что: я часто бываю дома у Нины Калмыковой. Ее ребенок всегда опрятно одет, накормлен, у него есть все необходимое… Нина может зимой ходить в осеннем пальто, но у ребенка всегда будут свежие фрукты и чистые колготки.

Опрятно одет? Сыт? В материалах дела написано, что у ребенка дефицит веса, опрелости, что одежда — грязная и рваная, а никаких фруктов не было и в помине. И кто врет? Опека? Или все же Судакова, подруга ответчицы?

— Вызывается свидетель Бутовская Галина Викентьевна!

Соседка Калмыковой пылала праведным гневом.

— Мать, которая любит ребенка, не запирает такую кроху в квартире на весь день! Она может рассказывать, что помогать ей некому, мать у нее инвалид и так далее. Но я лично, и не один раз, предлагала Нине присмотреть за ребенком в ее отсутствие. Разумеется, я не могу проводить с ним целый день, но вполне могла бы два-три раза покормить мальчика, переодеть его, уложить спать…

— Калмыкова, вы подтверждаете, что соседка предлагала вам помощь по уходу за ребенком?

— Не помню…

— Постарайтесь вспомнить!

— Может, и предлагала. Только у меня нет денег ей платить.

Галина Викентьевна даже задохнулась от негодования:

— О каких деньгах вы говорите! Нина! Это отвратительная, бессовестная ложь! Ваша честь, мы с супругом достаточно обеспечены… Моя старшая дочь живет в США, она врач, хорошо зарабатывает, помогает нам, Эдуард Альбертович, это мой супруг, работает, я получаю пенсию… Деньги! Бог мой, мне не нужны деньги! Мне жаль мальчика, он плачет целыми днями, это невыносимо, у меня сердце разрывается!

Да, не похоже, что эта дама бедствует — прическа, маникюр, камея на воротничке блузки… Ухоженная, благополучная и, кажется, говорит вполне искренне.

— Вы объясняли ответчице, что готовы оказывать помощь безвозмездно?

— Ну разумеется! Я сразу сказала, что мне не нужны никакие деньги. Но она мне нагрубила, велела не совать нос в чужую жизнь…

— Калмыкова чем-то мотивировала отказ от помощи?

— Сказала, что ключи от квартиры кому попало не дает. Я так поняла, Нина испугалась, что мы хотим ее обворовать. Хотя, честно сказать, я не представляю, что там можно украсть. Хрустальную вазу? Шубу? Так у меня своя есть…

Шубу? Значит, героическая мамаша Калмыкова все же не ходит зимой в осеннем пальто, как рассказывала Судакова?

— Нинин мальчик никогда не гуляет! — продолжала Галина Викентьевна. — Они в нашем подъезде живут… Сколько? Полгода? Нет, наверное, месяцев восемь. Я ни разу не видела, чтобы Нина с ним гуляла. И никто из соседей не видел. Я пыталась с ней говорить на эту тему. Ребенку нужен свежий воздух, побегать надо, поиграть во дворе, у нас оборудовали чудесную детскую площадку. Но Нина сказала, что у нее нет времени гулять с Димой.

— Калмыкова, вы хотите возразить? Что-то добавить?

— Да, ваша честь.

— Прошу вас!

— Я не могу гулять с ребенком часто, я работаю!

— Вы купили сыну теплые вещи и обувь?

Калмыкова потупилась:

— Еще нет.

— Почему?

— У меня не было времени.

— Материальную помощь вам выделили два месяца назад. За два месяца времени не нашлось?

— Нет. У меня много работы.

Лена придвинула к себе медицинское заключение из больницы. А вот это будет посерьезнее зимних сапог, которые Калмыкова, судя по всему, даже и не собиралась покупать сыну.

— Нина Ивановна, — обратилась Лена к Калмыковой. — В медицинском заключении из больницы, где вашего ребенка осматривали, отмечены множественные травмы и повреждения — свежие и не очень. Так (Лена взяла протокол в руки и стала читать), «имеется след от ожога на левом предплечье, сросшийся перелом правой голени, многочисленные ссадины и ушибы мягких тканей на лице, корпусе, на руках…». Вы как-то можете это объяснить?