Роман Сенчин - Полоса

— Алексей Сергеич, это такая возможность обратить внимание на наши проблемы. Понимаете?.. Владимир Владимирович когда лично узнаёт, никогда не оставляет… Вспомните Пикалёво — за полчаса решил… Понимаете?

— Понимаю.

— Так что ждем в Сыктывкаре. — Голос директора повеселел. — Встретим. Проводим.

Девушка перезвонила через два часа и десять минут.

— Как, определились?

— Определился, еду.

— Каким видом транспорта? Наземным, авиа?

— Да на самолете хотелось бы, — усмехнулся Шулин; странно было ехать на поезде по делу, связанному с авиацией.

Обсудили маршрут, оплату проезда, размещение в Москве. Решили, что вопрос будет о будущем малой авиации.

— Очень хорошо, — подытожила девушка. — Тринадцатого-четырнадцатого декабря я или другой референт с вами свяжемся.

Недели перед поездкой превратились в сплошную нервотрепку. Шутка ли, встреча с премьер-министром предстоит. Все время об этом думал, да и люди вокруг не давали забыть… Жена переживала главным образом о том, в чем Шулин отправится.

— Давай костюм купим, — каждый день предлагала. — Рубашку новую. Галстуки-то висят… Выберешь.

Шулин сопротивлялся:

— Не надо костюмов. Свитера есть хорошие. Как я в этом костюме… Отвык. И не советское время — сейчас свобода в одежде.

Шли местные со своими просьбами Владимиру Владимировичу, то и дело звонили из Печоры, Ухты, Сыктывкара, из сел. “Ты ему скажи…” Некоторые просьбы Шулин записывал — действительно, при случае можно упомянуть или передать там как-нибудь помощникам. Проблем и трудностей у людей множество, неподъемные горы…

Устал от звонков и мыслей о предстоящем. Даже сниться стало, как эта встреча происходит, и во сне было легко: Алексей Сергеевич обстоятельно рассказывал Владимиру Владимировичу о том, как дичает север без малой авиации, как сложно людям добираться до городов, и Владимир Владимирович помогает, да так, как это бывает, видимо, лишь во снах — Шулин возвращался домой, а на его аэродроме уже кипела работа — швы на бетонке замазывали битумной мастикой, здание ремонтировали, территорию огораживали легким ажурным забором…

В последний день съездил в аэропорт, посмотрел на стоящий на краю полосы Ту. Осенью его вытянули тягачами с концовки, и теперь где-то наверху решалось, что с ним делать. То, доходили слухи, порежут и вывезут, то — оставят здесь и разрешат использовать администрации по своему усмотрению, потом проносилось: нет, не оставят, а отремонтируют и поднимут в воздух. Авиакомпания и страховщики явно выбирали сейчас, что оптимальней…

Но Ту, это не главное. Хотелось просто побыть в своем холодном сейчас кабинетике, пройти по помещениям, пустым и мертвым до середины апреля. Недавно одна навигация окончилась, до следующей — четыре месяца. Благодаря истории с самолетом она наверняка будет не хуже предыдущей. Электричество, по крайней мере, не отключат. Правда, не факт — долг снова копится, оборудование не становится новее…

И, как во снах, Шулину стало представляться, что если он четко и ясно расскажет премьер-министру о проблемах, перечислит, что нужно, то дела начнут налаживаться. Хотя бы в райцентрах. Хотя бы вертолетные площадки как следует оборудовать. Хотя бы вертолетов станут больше пускать, а то иногда до драк доходит — человеку срочно надо лететь, а места заняты, и следующий вертолет через два дня. И лезет внутрь…

Да, пусть только вертолеты летают, но цивилизованно, раз пять в неделю. В воскресенье обязательно. Детей в город свозить — в музей, в театр… Здание

починить — почти всю зиму стоит холодным, напитывается влагой. Штукатурка отслаивается, краска сползает, кирпич крошится. Сиденья рассыпаются. А главное — проводка, кабеля гниют, изоляция трескается. За последние годы было несколько замыканий, постоянно где-нибудь то одно, то другое отсоединяется. Лазаешь тогда с тестером, ищешь место разрыва цепи… Вот-вот, и окончательно рухнет, распадется, превратится в труху и пыль. Во многих других местах уже превратилось.

Сначала хотел ехать на автобусе до станции Ираёль, а там поездом до Сыктывкара и — в Москву на самолете. Но не было никакого желания двенадцать часов париться в поезде, и выбрал другой маршрут: от Временного до Печоры по зимнику (три с лишним часа), от Печоры до Сыктывкара на Ан-24 (час с небольшим), а от Сыктывкара до Москвы на Боинге-737 (два часа).

Конечно, и раньше без пересадки было не обойтись. Но она была одна — или в Печоре, или в Ухте, или в Сыктывкаре (и туда, и туда, и туда из Временного летали самолеты). До столицы страны можно было добраться за четыре часа, а теперь — в лучшем случае, больше восьми.