Герберт Уэллс - Отец Кристины-Альберты

«Новые люди». Относится ли это к Саргону? Точно комната Саргона — два окна между выступами. И Саргон тоже вырвался из установленного порядка взаимоотношений в нечто новое? В чем заключалось истинное значение нелепого человечка с его дурацкой картой мира и еще более дурацкой звездной картой, который хотел быть Владыкой Земли?

Когда Бобби пришел обсудить это с Саргоном, ему показалось, что Дивайзис разъял человечка на части и преподнес ему разрозненные его кусочки. В понедельник Дивайзис уехал в Лондон и забрал туда Кристину-Альберту в своем прокатном автомобиле, однако Лэмбоун попросил Бобби остаться на день-другой, чтобы развлекать больного. Сам он, насколько понял Бобби, намеревался остаться в Удиморе по крайней мере на неделю, чтобы поработать. Бобби проводил Кристину-Альберту, раздумывал о ней около часа, затем остаток утра посвятил Тетушке Сюзанне, а день — Саргону. И Саргон, которому стало заметно лучше, сидел, опираясь на две подушки и обсуждал свою разъятость.

— Ничуть не устал, — сказал Саргон. — Я теперь принимаю тонизирующее средство. Каждые два часа. — Несколько секунд он что-то взвешивал, а потом спросил: — Но кто такой этот мистер Пол Лэмбоун? Очень радушно с его стороны пригласить нас. Очень. (Кха-кха)… Он ваш друг?

— Он известный писатель, друг Кристины-Альберты.

— У нее столько друзей! Как у всей нынешней молодежи. А что такое этот доктор Дивайзис?

— Специалист по нервным расстройствам, и с ним проконсультировались… проконсультировались о том, как забрать вас из этого… места.

— Специалист по нервным расстройствам. Он замечательный собеседник. Весьма умный и (кха-кха) чуткий. У меня странное ощущение, что где-то, когда-то, каким-то образом я с ним уже встречался. В этой жизни… или в какой-нибудь другой. Все это крайне смутно, а у него, как будто, нет сходных воспоминаний. Да. Возможно, какое-то совпадение.

Бобби не придал совпадению никакого значения.

Саргон на несколько секунд закрыл глаза.

— Мы беседовали о том, что мне пришлось пережить последнее время.

— Вполне понятно, — сказал Бобби, чтобы помочь ему.

— С моей личностью произошла значительная путаница. Теперь такое случается много чаще чем прежде. Большую часть моей жизни я считал себя человеком, которого звали Альберт-Эдвард Примби, ограниченным человеком, весьма ограниченным. Затем меня озарило. Я начал понимать, что на самом деле никто не может быть таким вот Альбертом-Эдвардом Примби. И я начал искать себя. У меня была причина… объяснять было бы слишком долго… что я Саргон Первый, великий шумер, основатель первой Империи в мире. Потом… потом случилось несчастье. Вам кое-что об этом известно. Я попытался взять скипетр… как-то к вечеру… в Холборне… опрометчиво. Крайне тяжелые последствия. Меня отправили в это место. Да. Я был совсем разбит. Унижения. Тяготы. Настоящая… нечистота. Меня взяло сомнение: что, если я все-таки всего лишь этот маленький Примби. Заяц в человеческом облике. Моя вера поколебалась. Признаюсь, она поколебалась.

На несколько секундой погрузился в тягостные размышления.

Затем успокаивающе погладил Бобби по запястью.

— Я действительно Саргон, — сказал он. — Беседа с вашим другом Дивайзисом заметно прояснила мои мысли. Я действительно Саргон, но в ином смысле, чем мне казалось. Примби был, как я и предполагал, случайной личиной. Но… — Маленькое личико сморщилось от интеллектуальных усилий. — Я не Саргон, исключающий всех других. Вы… вероятно, вы еще не пробудились, но вы тоже Саргон. В наших жилах его кровь. Мы сонаследники. Понять это нетрудно. Саргон, требования царского сана. Естественно, много жен. Политическая… биологическая необходимость. Многочисленные отпрыски. Ну, и они… преимущества положения… много детей. Следующее поколение — еще больше. Как гигантский расширяющийся луч интеллектуальной и нравственной силы. Это можно доказать… доказать математически. Доктор Дивайзис и я… мы рассчитали это на листке бумаги. Мы все происходим от Саргона, как мы все происходим от Цезаря… ну, как почти все англичане и американцы происходят от Вильгельма Завоевателя. Мало кто осознает это. Немножко арифметики… и все ясно. Задолго до христианской эры кровь Саргона распределилась между всем человечеством. А его традиции — тем более. Мы все наследуем. И не только от него, но от всех великих монархов, благородных завоевателей. От всех смелых и красивых женщин. От всех государственных мужей, изобретателей, творцов. Если не прямо от них, то от их отцов и матерей. Все лучшее вино прошлого — в моих жилах. А я думал, что я всего лишь Альберт-Эдвард Примби! И в Вудфорд-Уэллсе я чуть не каждый день совершал глупую прогулку с шестипенсовиком в кармане на расходы, потому что мне совершенно нечего было делать! Двадцать лет. Невозможно поверить.