Тихон (Шевкунов) - Несвятые святые и другие рассказы

Конечно, было страшно жаль в первую очередь растерянных перед нашей твердостью, ничего не понимающих родителей. Потом — друзей и подруг. Наших любимых институтских профессоров, которые, не жалея времени и сил, приезжали в Печоры «спасать» нас. Мы жизнь готовы были за них отдать. Но не монастырь.

Нашим близким все это казалось диким и совершенно необъяснимым. Помню, я уже несколько месяцев жил в монастыре, когда сюда приехал Саша Швецов. Было воскресенье — единственный свободный день на неделе. После чудесной воскресной службы и монастырского обеда мы, молодые послушники, лежали, блаженно растянувшись на кроватях, в нашей большой и солнечной послушнической келье. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился высокий парень, наш ровесник, лет двадцати двух, в фирменных джинсах и дорогущей куртке.

— А мне здесь нравится!— заявил он нам, даже не поздоровавшись. — Я здесь останусь!

«Вот поставят тебя завтра на коровник или канализацию выгребать, тогда посмотрим, останешься ты или нет», — позевывая, подумал я. Наверное, примерно то же пришло в голову всем, кто вместе со мной разглядывал эту столичную штучку, залетевшую в древний монастырь.

Саша оказался сыном торгпредского работника, жил с родителями в Пекине, Лондоне и Нью-Йорке и только недавно вернулся в Россию — учиться в институте. О Боге он узнал с полгода назад — немногое, но самое главное. И, видно, по-настоящему узнал. Потому что с того времени стал мучиться от полной бессмысленности своей жизни и неприкаянности, пока не набрел на монастырь. Сразу оценив, что нашел как раз то, что искал, он даже не стал сообщать о своем новом месте обитания родителям. Когда мы упрекнули Александра в жестокости, он успокоил нас, сказав, что «батя по-всякому скоро меня отыщет».

Так и случилось. Сашин папа приехал в Печоры на черной «Волге» и устроил показательный скандал с участием милиции и КГБ, с привлечением школьных друзей и институтских подруг — со всеми привычными для нас инструментами по вызволению из монастыря. Продолжалось это довольно долго, пока отец в ужасе не убедился, что все напрасно и Сашка никуда отсюда не уйдет. Казначей, архимандрит Нафанаил, пытаясь хоть как-то утешить московского гостя, ласково сказал ему: «Ну вот, отдадите своего сыночка в жертву Богу. Станет он печерским иеромонахом, еще будете им гордиться…»

Помню, какой дикий вопль огласил тогда монастырь:

— Никогда!!!

Это орал Сашкин папа. Он просто еще не знал, что отец Нафанаил был прозорливым, а то не стал бы так нервничать. Сашка действительно сейчас иеромонах. Причем единственный из всех нас, бывших в день его первого приезда в послушнической келье, кто остался служить в Псково‑Печерском монастыре. А Сашин папа, Александр Михайлович, через десять лет стал работать со мной в Москве, в Донском монастыре, а потом и в Сретенском — заведующим книжным складом. На этой церковной должности, став самым искренним молитвенником и искателем Бога, он и отошел ко Господу.

Из «Пролога»

В монастырской библиотеке я как-то нашел огромную, старинную, на церковнославянском языке книгу под названием «Пролог». В ней оказались собраны множество поучений и историй из жизни христиан начиная с евангельских времен и века до восемнадцатого. Составлялась эта книга постепенно, больше тысячи лет, и была предназначена для ежедневного чтения в храме и дома.

В VI веке в Константинополе, громадном городе, лежащем у вод Босфора, с самыми прекрасными на земле храмами, дворцами и домами из белоснежного мрамора, жили в царствование императора Юстиниана два молодых человека и одна девушка. Дети богатых патрициев, образованные, веселые, они дружили с ранних лет. Родители девушки и одного из юношей еще при рождении своих детей уговорились, что их мальчик и девочка в будущем обязательно станут мужем и женой. Настало время, и счастливая пара обвенчалась. Их друг был шафером на свадьбе и тоже ликовал за своих друзей.

Казалось, ничто не предвещало несчастий, но через год после свадьбы молодой муж внезапно умер. Когда миновали сорок дней положенного траура, в дом к юной вдове пришел ее друг. Он преклонил перед ней колено и сказал:

— Госпожа! Теперь, когда дни сугубой скорби позади, я не могу не открыть тебе того, о чем раньше не решался и намекнуть. Я люблю тебя с тех самых пор, как себя помню. День, когда я узнал, что твои родители и родители нашего покойного друга намереваются сочетать вас браком, был самым страшным в моей жизни. С тех пор я даже в мыслях не дерзал мечтать о своем счастье. Ты знаешь, как искренне я любил твоего мужа и моего друга. Но вот произошло то, что произошло… И сейчас я не могу не сказать, что мои чувства стали еще сильнее, и я умоляю тебя стать моей женой!