Тихон (Шевкунов) - Несвятые святые и другие рассказы

Один из монахов дунул: зеленое облако взвилось в воздух, и перед взглядами друзей открылось не тронутое тлением лицо старца. Казалось, еще мгновение, он откроет глаза и строго взглянет на любопытных иноков, дерзнувших нарушить его святой покой. Иеромонахи, осознав, что перед ними в нетленных мощах покоится неведомый миру святой, так перепугались своей дерзости, что поскорее закрыли крышку колоды и бросились наутек в свой двадцатый век.

Мы, послушники, частенько ходили в пещеры, если случались какие-то серьезные проблемы: попросить у великих подвижников помощи. Мы опускались на колени и, касаясь рукой гроба, просили у старца заступничества и вразумления. И помощь не заставляла себя ждать. Особенно мы донимали своими просьбами старца Симеона, умершего в 1960 году и недавно прославленного в лике святых. А еще Великого Наместника архимандрита Алипия. Да и других старцев, которые один за другим после трудов земной жизни душой уходили к Богу, а телом в пещеры.

Еще одно знаменательное отличие и особое служение Псково‑Печерского монастыря открылось только в ХХ веке.

Троице-Сергиева лавра, Оптина пустынь, Киево‑Печерская лавра, Соловки, Валаам, Саров были славны не только в России, но и во всем христианском мире. А Печоры Псковские многие столетия так и оставались не более чем провинциальной монашеской обителью.

Однако в послевоенные годы, когда Церковь стала подниматься от послереволюционного разорения, неожиданно обнаружилось, что этот захолустный монастырь избран Богом, чтобы нести свое особое и великое служение.

Вдруг оказалось, что единственным монастырем на территории России, никогда, даже в советское время, не закрывавшимся, а значит, сохранившим драгоценную преемственность монашеской жизни, были именно Печоры Псковские. До 1940 года монастырь находился на территории Эстонии, а после присоединения ее к СССР большевики попросту не успели с ним расправиться — началась война. Позже, во время хрущевских гонений на Церковь, Великий Наместник архимандрит Алипий сумел противостоять гигантской государственной машине и не допустил закрытия обители.

То, что в монастыре не прерывалось духовное преемство, имело неоценимое значение. Недаром именно здесь, в Печорах, в советские 1950‑е годы было возрождено старчество — одно из самых прекрасных сокровищ Русской Церкви.

Неповторимым и, быть может, самым счастливым временем монашеской жизни надо признать послушничество. Это потом у инока будут и духовные взлеты, и превосходящие всякое воображение события, которых мирской человек даже представить не может. Будут победы и поражения в невидимой аскетической брани, удивительные открытия — мира и самого себя. Но все равно — годы послушничества не сравнимы ни с чем.

Как-то у престарелого патриарха Пимена спросили:

— Ваше Святейшество, вы достигли высшей ступени церковной иерархии. Но если бы сейчас можно было выбирать, кем бы вы хотели быть?

Обычно малоразговорчивый, погруженный в себя патриарх, не задумываясь, ответил:

— Послушником, сторожем на нижних воротах Псково‑Печерского монастыря.

Если всеми почитаемый старец-патриарх даже и место послушничества в своих заветных, хотя и несбыточных, мечтах выбрал, можно представить его неподдельное желание вернуться в то давнее послушническое состояние, когда ты впервые каждое мгновение ощущаешь отеческую заботу всемогущего Промысла Божьего. Это напоминает лишь светлую отраду беспечального детства — жизнь состоит из одних прекрасных открытий в новом бесконечном и неизведанном — мире.

Кстати, две тысячи лет назад апостолы, по сути, три года были самыми настоящими новоначальными послушниками у Иисуса Христа. Их главным занятием было следовать за своим Учителем и с радостным изумлением открывать для себя Его всемогущество и любовь.

Ровно то же самое происходит с послушниками наших дней. Апостол Павел сделал великое открытие: Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же. Эти слова подтверждаются всей историей христианства. Меняются времена и люди, но Христос и для поколения первых христиан, и для наших современников остается все Тем же.

Истинные послушники получают от Бога бесценный дар — святую беззаботность, которая лучше и слаще всякой другой свободы. Таких истинных послушников мне посчастливилось видеть немало, причем пребывать они могли в любом звании — от монастырского трудника до епископа.