Джон Карр - Охота на цирюльника

Каким бы смешным ни казалось поначалу предложение Вудкока, судя по всему, он сделал его серьезно. Уоррен нахмурился.

– Послушайте, да будьте же благоразумны! – возразил он, взмахивая рукой. – Будь это что угодно другое – зубная паста, сигареты… Нет, это невозможно. Он будет выглядеть по-дурацки…

– Да? – холодно переспросил Вудкок. – В таком случае ответьте на мой вопрос. Когда он будет выглядеть более по-дурацки – когда будет рекламировать мое устройство или выступая в роли порнозвезды? Извините, старина, но деваться вам некуда. Вот мое предложение. Принимайте его или отказывайте.

– Иначе вы не скажете, кто украл фильм?

– Именно так, – подтвердил Вудкок почти равнодушно. – Вот что я вам скажу, старина. Пошлите ему радиограмму; известите его, что он может спасти свою шкуру, если сыграет в игру с Чарли Вудкоком…

– Но он ни за что не согласится!

– Тем хуже для него, верно? – чистосердечно заявил Вудкок и скрестил руки на груди. – Вы славный малый, и вы мне нравитесь. В деле нет ничего личного. Однако мне приходится заботиться и о себе… Да, и не пытайтесь меня запугать, – добавил он, видя, как Уоррен внезапно вскочил на ноги. – Только притроньтесь ко мне, и я, возможно, не получу нужную мне рекомендацию, но история о том, как Т.Дж.Уорпас засветился в коротком фильме, распространится по свету с небывалой скоростью! Понятно? Дело в том, старина, – мистер Вудкок пытался сохранять доверительную игривость, однако дыхание его стало прерывистым, – если до того, как мы высадимся на берег, я не получу определенных гарантий… если я не буду уверен, что Т.Дж. Уорпас все правильно понял и примет предписанное лекарство, я могу… нечаянно выпить лишнего в баре и утратить бдительность.

– Вы этого не сделаете! – сказала Пегги.

Наступило молчание. Вудкок отвернулся к окну и стал смотреть через штору на море, теребя пальцами костлявый подбородок. Потом рука его безвольно упала вниз, и он обернулся.

– Правильно, леди, – пробурчал он слегка охрипшим голосом. – Вы меня раскусили. Да, скорее всего, я не смогу так поступить. – Он обрушился на Уоррена: – Я не жулик! Просто на минуту потерял контроль над собой, вот и все. По крайней мере, об этом вам беспокоиться не придется. Я бываю иногда несдержан, но я не подлый шантажист. Я делаю вам честное предложение, и вот моя позиция. Ну же, не сердитесь; я погорячился. Ну как?

Уоррен молча бил себя кулаком по колену. Он посмотрел на Пегги. Потом обернулся к Генри Моргану.

– Я рад, что вы это сказали, мистер Вудкок, – заявил Морган.

– Что сказал? А, что я не жулик? Спасибо, – с горечью отреагировал коммивояжер. – Ничего страшного. Я не принадлежу к числу льстивых и вкрадчивых мафиози, которые пытаются запугать вас, чтобы заставить плясать под свою дудку. Только они называют это торговой сметкой… Что?

Морган старался держать себя в руках. У него возникла одна мысль, и он боялся, как бы все не испортить.

– Скажите, вы бы не хотели предстать перед судом за укрывательство убийцы?

– Ах, бросьте, – отмахнулся Вудкок. – А я-то все ждал, когда вы начнете блефовать…

Однако его светло-голубые глазки беспокойно забегали. Он вытащил носовой платок и стал промокать мокрый лоб; видимо, переговоры его утомили. Вдруг его костлявая рука замерла. В деловых переговорах слово «убийство» звучит нечасто. По мере того как в голове Моргана вырисовался план, благодаря которому они могли бы уже через несколько минут услышать имя Слепого Цирюльника, ему все труднее было удержаться и не выказать своего нервного возбуждения. «Спокойно, – повторял он себе. – Спокойно». А вслух спросил:

– Итак, вы знаете имя человека, укравшего кусок кинопленки из каюты Керта Уоррена?

– Я могу показать его вам. Вряд ли он сумеет незаметно покинуть корабль.

– Вчера ночью он совершил убийство. Перерезал глотку женщине в каюте, соседней с каютой Керта. По-моему, честнее всего предупредить вас заранее, только и всего. Хотите, покажу вам бритву, которой он зарезал женщину?

– Ради бога, – дернулся Вудкок, – придите в себя!

В белом почтовом салоне, среди зеркал в позолоченных рамах и мрачных, словно в морге, стульев с высокими спинками, царили полумрак и духота. Белые столы, покрытые стеклом, чернильницы и подставки для ручек подрагивали от легкой качки «Королевы Виктории»; в тишине слышался сонный шелест воды. Морган полез в нагрудный карман пиджака и достал сложенный носовой платок, испачканный темными пятнами. Сквозь штору пробивался солнечный луч; Морган развернул платок на свету. Тускло блеснуло лезвие бритвы.