Джон Карр - Охота на цирюльника

– А почему бы и нет? Господи! Да что вы там вдолбили себе в голову?

– Хорошо, отлично, старина, раз вы так хотите! – Вудкок был сама любезность. – Признаю, я охотнее переговорил бы с вами наедине, однако спорить не стану. Давайте пойдем, скажем, в почтовый салон; там тихо, и нам не помешают.

По пути он непрерывно болтал, беспрестанно перескакивая с предмета на предмет, от души хохотал, успевая сделать много игривых замечаний. Почтовый салон, отделанный белыми панелями, был пуст. Вудкок подвел их к углублению в проеме большого окна; сквозь толстые шторы пробивались солнечные лучи, а тишина нарушалась только гудением двигателей. Когда все уселись в кресла, коммивояжер провел рукой по своим жестким, щетинистым волосам, поерзал на месте и внезапно бросился в атаку.

– Знаете, старина, я хочу вам помочь, – объявил он, по-прежнему доверительно и негромко, – но, видите ли, дело представляет обоюдный интерес. Вы молоды, вам этого не понять. Но когда станете старше, женитесь, обзаведетесь семьей, ах! – Мистер Вудкок сделал выразительный жест. – Тогда вы поймете, что в бизнесе не место любезностям. Отлично! Итак, признайтесь: вы попали в изрядную переделку, верно?

– Попал, – кратко согласился Уоррен.

– Хорошо. Итак, продолжим. Я не знаю, что творилось на корабле вчера ночью, хотя весь корабль гудит; не знаю и знать не желаю. Это меня не касается, понятно? Но мне известно, что произошло вчера днем. Из вашей каюты украли ролик с фильмом, так? Нет, нет, не отвечайте и не перебивайте меня. Я намерен показать вам, – продолжал мистер Вудкок, выдержав долгую паузу, которой позавидовал бы первоклассный артист, – я намерен показать вам, – продолжил он довольно резко, – собственный маленький фильм на тему того, что могло случиться. Я не говорю, что так именно и было, понятно? Я не собираюсь загонять себя в угол, ведь я же себе не враг! Я утверждаю – так могло случиться. Отлично! Итак, вот вам мой фильмик. Я иду по палубе примерно в полпятого, только что послав радиограмму в мою фирму, и на душе у меня легко. Вдруг, проходя мимо одного из отсеков, слышу позади шум, оборачиваюсь и вижу, как оттуда вылезает парень и со всех ног несется в душевую. Отлично! Я вижу, что в руках у него кинопленка, которую он пытается запихнуть себе под куртку… Тихо, тихо! – предупредил мистер Вудкок. – Пожалуйста, не перебивайте! Предположим, я так хорошо разглядел этого типа, что, увидев снова, непременно его узнаю. Естественно, я задумываюсь: что случилось, однако прихожу к выводу, что это не мое дело. И все же решаю взглянуть на место действия. Поэтому возвращаюсь и заглядываю в приоткрытую дверь. Но не вижу ничего, кроме массы пленки и коробок из-под кинофильмов, разбросанных по полу. Еще вижу парня – может быть, вас, – который встает с пола, схватившись руками за голову. И тут я думаю: «Хо-хо, Чарли! Ты лучше сюда не суйся, не наживай себе врагов», – понимаете? И потом, тот парень вроде как пришел в себя, так что помощь ему не требовалась, иначе я непременно бы зашел. Но потом я подумал…

– То есть, – довольно хрипло перебил его Уоррен, – вы хотите сказать, что видели…

– А вот теперь полегче, старина, полегче. Досмотрите мой фильм до конца!

Далее коммивояжер расцветил свой, как он выражался, фильм кучей пикантных и ненужных подробностей. Очевидно, он обожал читать таблоиды и желтые газетенки, впрочем, он объяснил, что является постоянным подписчиком журнала «Правдивые истории о жизни и сексе». Оказалось, что одна из его любимых газетенок недавно опубликовала скандальный, яркий репортаж из столицы. Статейка содержала косвенные намеки, инсинуации; в ней повествовалось о некоей важной персоне, у которой был племянник, вертевший ручку кинокамеры в Голливуде; более того, намекалось, что важная персона, находясь в подпитии, допустила вольные высказывания перед его камерой.

– Однако, как говорят французы, «ищите женщину»! Где же женщина в нашем деле?

– Женщина? – непроизвольно вырвалось у Уоррена. – Жен-щи-на?! Никакой женщины нет! Да мой дядя…

– Осторожно, – с бесстрастным лицом перебил его Морш. – Мистер Вудкок просто болтает.

Коммивояжер даже не улыбнулся и не стал возражать. Возможно, он ожидал такой реакции, поэтому говорил все тем же вкрадчивым, тихим голосом; однако складки вокруг его рта углубились, а глаза остекленели.

– Позвольте порассуждать вслух, – продолжал Вудкок, дергая запястьем и плечом забавным еврейским жестом, в то время как острые его глазки пристально смотрели на Уоррена. – В радиорубке я случайно подслушал очень забавную каблограмму. Вначале мне показалось, что в ней нет никакого смысла, понимаете? Потому что услышал не все; только понял, что речь в ней идет о кинофильме, а также о том, что кто-то голый. Ну, ну, старина, не нужно так странно на меня смотреть – теперь я понимаю, что к чему. Но я сказал себе: «Чарли, возможно, ты ошибаешься. Может, это просто обычный грабеж. Но если бы это был обычный грабеж, вечером об этом стало бы известно, а мистер Уоррен заявил бы о том, что его обокрали». Отлично! Вот только, – тут мистер Вудкок наклонился вперед и похлопал Уоррена по колену, – никакого шума не было, и он ни о чем не заявлял.