Эдуард Тополь - Любовь, пираты и... (сборник)

К исходу 11 июля немцы потеснили советские части в районе хутора Сторожевое и взяли в плотное кольцо части, оборонявшие Андреевку, Васильевку и Михайловку. В этот день совершил свой подвиг взвод противотанковых ружей 284-го снайперского полка 95-й гвардейской снайперской дивизии под командованием лейтенанта Петра Шпятного. 9 бронебойщиков вступили в схватку с 7 немецкими танками и все их подбили. Погибли все советские бойцы, а последний вражеский танк взорвал сам тяжело раненный командир взвода, бросившись под него с гранатами.

До самой Прохоровки оставалось всего 2 км без каких-либо серьезных укреплений. Ватутин понимал, что на следующий день, 12 июля, Прохоровка будет взята, и немцы повернут на Обоянь, выйдя заодно в тыл 1-й танковой армии. Надеяться можно было только на контрудар армии Ротмистрова, который должен был переломить ситуацию…»

Совещание у Сталина по результатам первого дня этого сражения. На совещание вызван Макаров. Но он не прилетел. Сталин изумлен:

– Что значит: не прилетел? Нелетная погода?

Берия докладывает:

– Макаров сбежал.

– Как сбежал? Куда?

– Вот смотрите! – И Берия выкладывает перед Сталиным фотографии: Аня в Бостоне, в ресторане дарит Фердинанду Порше цветы и целует его… Порше встречает Аню и Макарова на берлинском вокзале, они обнимаются… Аня и Макаров на заводе Порше… Порше, провожая советскую делегацию, целует Аню на вокзале…

Показывая эти фото, Берия говорит:

– Мы арестовали эту немецкую подстилку, и она раскололась, призналась, что по заданию немцев окрутила Макарова и завербовала его. В Берлине он передал Порше чертежи нашего нового танка «ИС» – «Иосиф Сталин». Но пока я получал эти показания, Макаров успел сбежать. Скорее всего он пробирается к немцам, поэтому я перекрыл все дороги – как шоссейные, так и жэ-дэ…

Сталин долго в упор смотрит на Берию. Затем говорит по-грузински:

– Лаврентий, ты меня двадцать лет знаешь с хорошей стороны, но ты меня не знаешь с плохой стороны. Таких, как ты, у нас в Грузии в каждой бочке затычка. Я завтра привезу в Москву тысячу. А таких, как этот Макаров, ни у кого нет, даже у Гитлера. Поэтому я даю тебе 24 часа. Если через 24 часа этот Макаров, живой и невредимый, не будет стоять вот здесь, на твоем месте, я тебя расстреляю.

– Сорок восемь часов, Сосо, – попросил Лаврентий.

Часы на Кремлевской башне начали перезвон, чтобы отбить время.

– Тридцать шесть, – сказал Сталин. – Иди, не теряй время.

«Около полуночи Ватутин изменил время наступления с 10.00 на 8.30, чтобы, по его мнению, упредить немцев. Это решение стало роковым. Пойдя в бой на узком 10-километровом участке, танкисты обнаружили, что атакуют в лоб изготовившийся танковый дивизион СС „Лейбштандарт Адольф Гитлер“. Немецкие наводчики прекрасно видели советские танки, и уже в первые минуты боя на поле заполыхали десятки „тридцать четверок“ и легких Т-70, которые вообще нельзя было посылать в атаку. На эсэсовцев наступали 18-й и 29-й танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии во взаимодействии с 42-й гвардейской стрелковой и 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизиями. Именно бой этих двух корпусов с танковой дивизией СС „Лейбштандарт Адольф Гитлер“ и получил впоследствии название встречного танкового сражения, а место, где он проходил, – „танкового поля“.

В атаку на немецкие позиции пошли 190 Т-34, 120 Т-70, 18 английских тяжелых Мк-4 «Черчиль» и 2 °CАУ. «Лейбштандарт» насчитывал 56 танков (4 «Тигра», 47 Pz.IV, 5 Pz. III и 1 °CАУ Stug.III).

Начав атаку в 8.30, советские танки только к 12.00 дошли до немецких артиллерийских позиций и за это время подверглись мощному авианалету Ju-87G и «Мессершмиттов-110». В итоге оба корпуса потеряли около 200 танков и САУ, немцы же – в 10 раз меньше. Да и могло ли быть иначе? Командующий Воронежским фронтом бросил 2 танковых корпуса в самоубийственную лобовую атаку не на немецкую пехоту, а на развернутую для атаки танковую дивизию СС, усиленную артиллерией. Немцы были в очень выгодном положении – они стреляли с места, в полной мере используя прекрасные баллистические качества своих длинноствольных пушек и великолепную оптику прицелов. Находясь под гибельно точным огнем немецкой бронетехники, подвергаясь сильным атакам с воздуха и не имея, в свою очередь, должной поддержки со стороны собственной авиации и артиллерии, советским танкистам приходилось, сцепив зубы, «рвать» дистанцию, чтобы как можно быстрее сблизиться с противником».