Сергей Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание

Я перешел в соседнюю спальню. Ощупал карманы висевших в платяном шкафу платьев и курток. Просмотрел ящики комода. В одном мешанина из трусиков, лифчиков, колготок и прочих женских аксессуаров. В другом несколько стопок постельного белья, перебрав которые, я обнаружил в середине одной из них восемьсот долларов и оставил их на месте: жиличка этой комнаты явно пока никуда бежать не собиралась.

В прикроватной тумбочке на верхней полке, кроме женских тампонов и упаковки презервативов, лежал какой-то яркий буклет. Я взял его в руки. На обложке ― изумительный коллаж: девять полуголых девиц почему-то в гусарских киверах и распахнутых доломанах с распущенными шнурками стыдливо прикрывают срам картонками, буквы на которых складываются в слово «Потемкинъ». Под обложкой — те же кавалерист-девицы, но все в соблазнительных позах, прикрытые выборочно и тоже чем-то из военного антиквариата. Одна из них даже смахивала лицом на инженю Шлык. Я извлек из кармана анкету, сравнил. Уверенности не прибавилось. С анкеты на меня смотрела милая девчушка, с фотографии в буклете ― женщина-вамп. Я засунул буклет обратно. Еще раз оглянулся вокруг в поиске чего-нибудь примечательного и тут понял, что забыл исследовать весьма важный объект.

Телефон. Точнее, телефонный аппарат. А еще точнее, три телефонные беспроводные трубки фирмы «Панасоник»: одна в кухне и две в спальнях. Это были довольно простые недорогие модели, но с дисплеем и, самое главное, с кнопкой повторного набора.

Я начал с той, что стояла на тумбочке в спальне Шлык, и сразу же потерпел сокрушительную неудачу: последний набранный номер был «100». Инженю перед выходом из дома проверяла время.

А вот трубку в спальне Ксюши я даже не сразу обнаружил, на базе ее не было, она нашлась на кровати среди разбросанных как попало вещей. Номер, загоревшийся на дисплее, мне ничего не говорил. Зато говорило высветившееся рядом с ним время последнего звонка ― он был сделан примерно в те минуты, когда я, скрючившись, торчал у двери со своим стетоскопом. Нажатием кнопки я набрал его снова, после двух длинных гудков услышал приятный женский голос, произносящий «Клуб “Потемкин”, здравствуйте!», после чего отключился.

Оставалась трубка на кухне. Снова почти то же время звонка ― с разницей в две минуты. Бегая по квартире и собирая вещи, Голдовская звонила дважды, но мне удалось расслышать кое-что только из одного разговора. А вот номер на этот раз показался смутно знакомым. Я снова извлек из кармана полученные в «Купидоне» анкеты ― точно, так и есть! Именно этот сотовый телефон указал в качестве контактного герой-любовник Валерий Валерьевич Моченев. Я нажал кнопку повтора, и на этот раз на том конце провода ответили почти мгновенно.

― Алло! ― прокричал мне в ухо хорошо поставленный мужской баритон. ― Алло! Говорите!

И после паузы:

― Ксюха, это ты?! Ничего не слышно! Это ты? Алло!

Я аккуратно поставил трубку в гнездо на базе. Занес в блокнот этот номер, а заодно и номер клуба «Потемкинъ». Делать здесь больше было нечего. Над всем этим надо было теперь думать.

Я думал, спускаясь вниз на древнем тягучем лифте.

Я думал, пробираясь сквозь потоки машин в сторону офиса.

Я продолжал думать, уже сидя перед компьютером за своим рабочим столом, вызывая удачно сворованную где-то Прокопчиком свежую базу данных городской телефонной сети. Думал, забивая в поисковое окошко адрес героя-любовника из заполненной им собственноручно анкеты. Когда на экране вывалился номер телефона, я набрал его, все еще продолжая думать.

Трубку сняли после четвертого гудка.

― Слушаю вас, ― проскрипел старушечий голосок.

― Можно Валерия? ― попросил я.

― Валерия? ― удивились на том конце провода. — Он тут больше не снимает. Съехал ваш Валерий.

― А куда, не знаете? ― без особой надежды поинтересовался я.

― Не докладывал, ― с некоторым, как мне показалось, удовольствием сообщила моя собеседница.

― А давно?

Была небольшая пауза: бабуля напрягала память. Наконец я услышал:

― Да уж недели две как.

Положив трубку, я снова принялся думать. И вот над чем.

За последние дни я слышал словосочетание «две недели» столько раз, что это грозило перевалить за критическую отметку. Если не перевалило уже.

Две недели как травести Оксана Голдовская перестала ходить на работу, впала в депрессию и начала пить.

Две недели как ее приятель и коллега, вместе с ней бросивший работу в «Купидоне» по зову Нинель, съехал с прежней квартиры в неизвестном направлении.