Пауло Коэльо - Вероника решает умереть

— Не имеет значения, что такое Купорос. А сказать я хочу следующее: все свидетельствует о том, что вы не вылечились.

У Мари был многолетний опыт работы в судах, и она решила тут же применить его на практике. Первым тактическим приемом было притвориться, что она согласна с оппонентом, чтобы сразу же после этого увлечь его в сети другого способа рассуждении.

— Я согласна. Здесь я оказалась по вполне конкретной причине — из-за панического синдрома, но осталась по причине весьма абстрактной: из-за неспособности принять другой образ жизни — без привычной работы, без мужа. Я с вами согласна. Мне не хватило воли начать новую жизнь, к которой пришлось бы снова привыкать. Скажу больше: я согласна, что в приюте для умалишенных, даже со всеми его электрошоками — простите, ЭКТ, как вы предпочитаете выражаться, — распорядком дня, приступами истерии у некоторых пациентов, правила соблюдать легче, чем законы мира, который, как вы говорите, «делает все, чтобы все подчинялись его правилам».

Так случилось, что прошлой ночью я услышала, как одна женщина играет на пианино. Играла она мастерски, такое редко приходится слышать. Слушая музыку, я думала обо всех, кто страдал ради создания этих сонат, прелюдий, адажио: о насмешках, которые им пришлось вынести, представляя эти произведения — другие — тем, кто правил миром музыки. О тяготах и унижениях, через которые пришлось пройти в поисках того, кто согласился бы финансировать оркестр. О насмешках публики, которая еще не привыкла к подобным гармониям.

Но самое худшее, думала я, это не страдания композиторов, но то, что девушка играет их от всей души потому, что знает о своей скорой смерти. А разве я сама не умру? Где я оставила свою душу, чтобы иметь силы играть музыку моей жизни с таким же воодушевлением?

Доктор Игорь слушал молча. Похоже, все, что он задумал, приносило свои плоды, но было еще рано утверждать это наверняка.

— Где я оставила свою душу? — снова спросила Мари. — В моем прошлом. В том прошлом, которое так и не стало тем будущим, к которому я стремилась. Я предала свою душу в тот момент, когда у меня еще были дом, муж, работа…

Когда я хотела оставить все это, да так и не хватило смелости.

Моя душа осталась в моем прошлом. Но сегодня она пришла сюда, и я, воодушевленная, вновь ощущаю ее в своем теле. Я не знаю, что делать. Знаю только, что мне потребовалось три года, чтобы понять: жизнь толкала меня на другой путь, а я не хотела идти.

— Мне кажется, я вижу некоторые симптомы улучшения, — сказал доктор Игорь.

— Мне не было необходимости просить разрешения покинуть Виллете.

Достаточно было выйти из ворот и больше никогда не возвращаться. Но мне нужно было все это кому-нибудь сказать, и я говорю вам: смерть этой девушки заставила меня понять мою жизнь.

— Мне кажется, что симптомы улучшения превращаются в чудесное исцеление, — рассмеялся доктор Игорь. — Что вы собираетесь делать?

— Уехать в Сальвадор, заботиться о детях.

— Вам незачем ехать так далеко: менее чем в двухстах километрах отсюда находится Сараево. Война закончилась, но проблемы остаются.

— Поеду в Сараево.

Доктор Игорь вынул из ящика стола бланк и тщательно его заполнил. Затем встал и проводил Мари до двери.

— Идите с Богом, — сказал он, вернулся к столу и закрыл за собой дверь.

Ему не нравилось привыкать к своим пациентам, но избежать этого ни разу не удалось. В Виллете будет сильно недоставать Мари.

Когда Эдуард открыл глаза, девушка все еще сидела рядом. При первых сеансах электрошока ему требовалось много времени, чтобы вспомнить, что происходило накануне. Собственно, именно в этом и состоял терапевтический эффект данного вида лечения: вызвать у больного частичную потерю памяти, заставить его забыть то, что его встревожило, и успокоить.

Однако частое применение электрошока привело к тому, что Эдуард стал попросту устойчив к его воздействию. И он сразу же узнал девушку.

— Ты во сне говорил о райских видениях, — сказала она, проводя рукой по его волосам.

О райских видениях? Да, райские видения. Эдуард посмотрел на нее. Ему хотелось все рассказать. Однако в этот момент вошла медсестра со шприцем.

— Мне нужно сделать вам укол, — сказала она Веронике. — Это указание доктора Игоря.

— Сегодня уже делали, я больше не хочу лекарств, — ответила девушка. — А кроме того, я не хочу отсюда уходить. Я больше не намерена подчиняться ни единому указанию, ни единому правилу, ничему из того, к чему меня будут принуждать.