Эльвира Нетесова - Запоздалая оттепель, Кэрны

— Упаси Бог! Ведь и сердце ко мне поимела. В дом взяла, — топтался у двери.

— Куда теперь подашься?

— А к себе — в свинарник. Больше некуда. Да и не выгонят меня оттуда. Со временем что-то определится и в моей жизни.

— Ну, ступай! Дай Бог света твоей судьбе. Коли будешь идти мимо, заходи, если не погребуешь. Сам видишь, скудно живу.

— Зато ни осудить, ни обругать некому. Что имеешь, то твое, — усмехнулся, выходя в темный коридор.

Кузьма, выйдя из Шуркиного дома, огляделся. Запомнил улицу, номер. И, сориентировавшись, зашагал к автобусной остановке. Через час он уже был на работе.

— Где это тебя носило? Чего так долго не приходил? — встретил его сменщик. И, подойдя вплотную, добавил: — А тебя тут искали…

— Кто? — изумился Кузьма.

— Внук твой. Женька. Уже два раза побывал. С самого утра. Потом еще. Недавно уехал.

— А что говорил? Велел чего-нибудь передать?

— Нет! Тебя ждал. Ничего не сказал. Хмурый такой. Видно, к вечеру опять нагрянет. Не иначе… Но ты где был, коль внук не дома, а на работе ищет?

— Где был, теперь уж нету! — отмахнулся Кузьма. И, оглядев свиней, принялся готовить корм.

Сменщик, переодевшись, вскоре ушел домой. А Кузьма, занятый делом, забыл о своих неприятностях, разговаривал со свиньями:

— Ну, подвинься, Катька! Не ты одна, другие тоже жрать хотят. Ить твои дети. Поимей к им сердце, окаянная! Не то получишь у меня! Ну, сдвинься! А ты чего ждешь? Лиза! Иди лопай, родимая! Уж не обессудь. Что получил, то вам даю! Невкусно? Куда деваться! Хоть бы этого было вдоволь и хватало… Шурка, давай скорее! Не то твоя орава ни черта тебе не оставит! — рассмеялся, вспомнив ненароком, что так зовут бабу, которую он покинул совсем недавно.

Нет. Далеко не все и не всю правду рассказал он ей. Как и сам не поверил Шурке.

— За олуха приняла. За дурака! Так я и поверил, что какая-то из вас дозволит своему мужику с чужой бабой баловать, да еще на глазах! Вон меня чуть не угробила ни за что. Его и вовсе в котлету измесила б! Небось послала на заработки, в «кобели по вызову», он и приглянулся какой-нибудь бабенке. Схлестнулись, да и решили остаться вместе. При чем тут дитя? В таком возрасте о детях ли думка? Да еще нынче! А и я ей лишь каплю правды

выложил. Но и та горькая, — вздохнул мужик, вспомнил свое, и вмиг руки опустились. Сел на кучу опилок, понурив голову.

Кузьме совсем недавно исполнилось пятьдесят лет. Переходный возраст, так шутили над ним мужики и добавляли:

— Это когда девки уже не дают, а пенсии еще не дают…

Девками Кузьма интересовался лишь по молодости. Как недавно это было и как давно…

Кузьма вспомнил прошлое…

Женился он в двадцать пять лет. И уже на будущий год стал отцом, получил вскоре двухкомнатную квартиру. На заработки не жаловался. Мебельщики всегда неплохо получали. И он вскоре после рождения первенца решил построить собственный дом. Большой и просторный. Друзьям говорил, что хочет иметь троих сыновей, большой дом с садом, вырастить не меньше дюжины внуков, всех поставить на ноги.

Жена исполнила его мечту. Родила троих. Правда, последней была дочь, что, в общем, не огорчило его.

Он успел построить дом. Посадил сад. Дал высшее образование всем троим детям, чем немало гордился.

Это не беда, что работать приходилось зачастую в две смены. Что даже дома выполнял частные заказы. И каждый стул, шкаф, койка и сервант в его доме были сделаны своими руками.

Он работал всегда. С утра до ночи. Отдыхать отвык. И не умел сидеть за праздничным столом, убегал вниз, к себе в мастерскую. Он никогда не ходил по гостям и не любил принимать их у себя. Может, за это Кузьму считали жадным человеком не только на работе, но и самые близкие соседи.

— Скряга! — ругала его старуха, живущая рядом. Ей он сделал скамеечку возле дома. И взял пятерку. Починил соседу шкаф. Сорвал двадцатку. Попросили собрать новую мебель. Помог. Но не бесплатно. Даром он работал лишь на свою семью. Сил и времени не жалел. Ни в чем не отказывал детям.

Захотел его старший сын, Егор, магнитолу-двухкассетник, Кузьма тут же купил ему японскую — «Сони», самую что ни на есть элитную, модную.

Приглянулся среднему, Андрею, гоночный мотоцикл — отец через два дня доставил во двор.

Дочке Оленьке всякую педелю обновки покупал. От них три платяных шкафа трещали. Кузьма не видел в том ничего плохого. Не обходил вниманием и жену — Настасью. Каждый праздник отмечен был подарками, цветами…

В доме к этому привыкли.

Кузьма вспоминает год за годом…