Эльвира Нетесова - Запоздалая оттепель, Кэрны

— Это хорошо, что его и другие бабы любят. Видать, ласковый, хороший мужик! С таким ночь — в подарок.

— Уж не знаю, какой с него мужик, но трепач редкий! Он ту Глафиру наизнанку вывернул. Все разболтал. Хоть и переспал-то, может, всего один раз, — пыталась Шурка оттолкнуть соседку от Кузьмы.

— А и пусть говорит! С бабы не убудет! Лишь бы навещать не забывал. Небось как ни трепался, а к ней уехал. И той Глафире плевать, что он говорил. Она о том не узнает. А свое имеет. Хоть и старая! А мы языков боимся! Да чихать я хотела на брехи, если с ним пересплю! Лишь бы себя бабой вспомнить!

— А мне сдается, брехал он все! Кто и впрямь баб имеет, трепаться о том не станет. Молча свое справит! Брехуны языком полдеревни баб изгадят. Коснись дела — с одной не справятся!

— Ты только мне не трепись. У Кузьмы щетина на щеках колючая, густая! Такие до самой смерти в мужиках живут. Это по своему бабьему опыту знаю! — отмахнулась Нюрка.

— Чего ж не согрел тебя, коль мужик? Ведь три дня тут был. Мог бы приголубить. Не убыло б с него.

— Почем знаешь? Может, приласкал уже! Мне чего бояться? Хороший мужик, честное слово! И ему, видно, у нас глянулось. Обещал навещать почаще, — хохотала Нюрка, наблюдая, как бросает Шурку то в жар, то в холод.

— Молодец! Не растерялся! — еле выдавила Шурка.

— А чего? Мужик подходящий. А и мне горевать без толку. Он так и сказал: «Слезами мертвых не поднять. Живое для жизни создано. И тебе, Аннушка, пора вспомнить, что в свет бабой пущена. Не мори природу свою! От того лишь тебе больно!» Я и послушалась! Двойная польза вышла от того! Мало было натешиться, так и ни копейки за работу не взял, сколько ни предлагала. Сказал, что сам в должниках, мол, так здорово ему ни с одной бабой не было.

Шурка слушала, еле сдерживая слезы. Она поверила всему, что говорила Анна. Ей давно хотелось уйти домой. Но не находила благовидного предлога. А соседка и вовсе зашлась:

— До двух ночи работал мужик. Другой бы на его месте на карачках уполз спать. Этот — шалишь! До шести утра меня ласкал. Да как! Мне от бабки стыдно было! Вроде в медовый месяц вернулась!

Шурка глянула на старуху. Та, усмехаясь, головой качала. Пойми — с чего? То ли брехне Нюськи удивлялась, а может, вспомнила то, о чем невестка говорила.

— Шустрая ты, Нюська! Как быстро успела! Всего три дня у тебя был, а ты уже схомутать смогла. У меня он сколько дней провел. И ничего промеж нами…

— Ну и дура! Ты тоже баба! Свое упускать нельзя. Но теперь тебе поздно горевать! Кузьму я не отдам! Мой он!

— Так уж и твой! Он тебе хоть говорил про любовь? — закусила губу Шурка.

— Во дура! Зачем болтать? Мы с ним этим все три ночи занимались! — хохотала Анна.

Шурка немного ожила:

— И даже ни одного теплого слова? Нет, я бы так не смогла…

— Александра! Санька! — услышала Шурка в открытую форточку голос брата и заспешила домой.

Яков, выслушав все, долго хохотал. У него от смеха текли слезы по лицу.

— Дуреха! Ну кому поверила? Баба намечтала вслух, ты уши развесила! Она тебе и не такое наплела бы! Ну почему ты такая глупая?

— Я сама видела, как он обнял ее!

— Ну и что? Мне тоже доводится обнимать старушек. Утешал, уговаривал. С меня убыло? Иль хоть одна забеременела? Иль я сразу кобелем и негодяем стал? Да ведь обнять можно кого угодно. Такое ни о чем не говорит.

— Но Анька сказала сама!

— Я слишком хорошо знаю Кузьму. Своеобразный человек. Но чтобы он сумел сблизиться с женщиной в первый день? Это сказка! Бабий вымысел! Брех, и не более того! Он у меня в стардоме сколько времени работает, и никогда никто за ним ничего не замечал. Он всегда у всех на виду. И ни один человек не посмел сказать о нем ни одного плохого слова! Это я тебе говорю. Ни Анна, ни целый город женщин не убедят меня в обратном, потому что прежде всего поверю себе. Будь Кузьма иным, давно бы проявился.

— За все три дня ни разу не зашел, — пожаловалась Шурка тихо.

— Послушай, я твой брат, но тащить к тебе Кузьму насильно не намерен. Не я, ты прогнала его! Сама виновата. Можно что-нибудь исправить, если Кузьма этого пожелает. Гарантий нет. У него характер жесткий. И кто знает, станет ли с тобой говорить? Он в семью не захотел вернуться. А ты ему кто?

— Ну помоги! Если правда, что не был с Анькой, верни его!

— Нет, Санька! Не смогу. Не обижайся. Не заставляй делать противное натуре. Он не поймет меня. Я ценю в нем столяра. И не присматривал Кузьму в родню себе.

Он тоже не набивался. Не принуждай. Ты нахомутала, сама и выпутывайся. У меня и без тебя