Татьяна Огородникова - Очаг вины, или Любовь, диагноз и ошибка одного нейрофизиолога

– Что делать, что делать? Купить квартиру самим, раз ты, дура, не смогла его заставить; оставшиеся деньги положить в банк под проценты и искать следующего Мишу, Борю или...

– Мам, а ребенок как же? Вдруг я захочу ее увидеть?

У матери сделалось презрительно-негодующее выражение лица:

– Кого увидеть? Психическую дочку? Тебе же сказал доктор, что она – ненормальная. Забудь, как будто не было ничего. У тебя, моя родная, еще все впереди. Родишь хороших здоровых деток и не вспомнишь, что это было...

Мария не стала спорить с матерью, она слишком хорошо знала, что это бесполезно. У мамы за всю долгую сорокалетнюю жизнь так и не случилось настоящей любви. Посему мужики для нее приобрели статус объектов для получения материальных благ и, если нужно, сексуальных упражнений. По-другому мамаша просто не могла их воспринимать.

Обыкновенно Мария прислушивалась к матери и благодаря послушанию приобрела то, на что мать рассчитывала. Но почему-то вечером, лежа в кровати, Маша вдруг разразилась рыданиями и даже пошла в ванную с целью вскрыть вены или выпить смертельную дозу каких-нибудь таблеток. «Lady’s shick» оказалась самым неприемлемым приспособлением для вскрытия вен. А таблеток Маша в принципе не употребляла, потому что проблем со здоровьем не испытывала. Кроме лейкопластыря и аспирина, ничего не нашлось. Постучав выдвижными шкафами и порыскав в аптечке, Мария отправилась восвояси.

Мать перехватила ее.

– Ты что, решила самоубийством покончить? – мама разозлилась не на шутку. – Не волнуйся, как только это будет нужно, я сама тебе петлю мылом намажу! Совсем одурела! Только жизнь началась, а ты помирать собралась. Слушай меня, паскуда! Я уж получше разбираюсь в ситуации. У тебя сейчас послеродовая депрессия, ты, может, слишком тепло отнеслась к этому пузатому кабану, опять же – деньги свалились негаданно... Дай срок! Просто дай нам время! Все окэ!

Мать всегда именно так произносила эти две буквы, которые означали наше длинное «все будет хорошо».

– Да, мам, я в порядке, не волнуйся. Пойду спать. Пока! Все будет «окэ»...

В эту ночь случилось первое из непрерывной серии бессонных и кратковременных погружений в дрему, когда Маше Почин снилось, что беззащитная малюсенькая девочка прижимается к ней в кровати и настырно таранит пушистой головой ее грудь, требуя молока и спокойствия.

«Где она сейчас, кого будет называть мамой?.. Певичку, студентку, бабушку Михаила, секретаршу...» – с этими мыслями пришел рассвет и неспокойный рваный сон.

– Просыпайся, моя дорогая! – зычный голос матери был неадекватен темному замороженному февральскому утру.

– Мам, успокойся, нам не нужно на ферму или на завод! Мы можем позволить себе выспаться, и делов-то у нас совсем нету. – Когда Мария не контролировала себя, у нее проскальзывал ивановскопацанский акцент, несмотря на то что с ней два месяца занимались логопед, преподаватель драмы и ораторской речи.

– Как это «нету»? – возмущенно передразнила мама. – Куча дел на сегодня: деньги спрятать нужно? Нужно! С юристом встретиться нужно? Нужно! В конце концов, ты возьмешься за ум? Где свидетельство о рождении? Его нет!! В графе «мать» у твоей дочери стоит прочерк! Понимаешь, о чем я?

– Нет, – обхватив голову руками, ответила Маша.

– Еще раз для слабоумных повторяю: у тебя нет больного ребенка. У ребенка нет матери. Вы друг для друга не существуете! Но зато тебе оплачены страдания по облизыванию пузатого извращенца и выращиванию огромного живота с разрезанием вместо родо´в, – в слове «родов» ударение было поставлено на последний слог, что сделало ситуацию еще более непривлекательной.

Маша вновь разрыдалась.

Взгляд матери вдруг стал свинцово-серым, тяжелым и безразличным.

– Значит так, – тихо сказала она, – если сейчас же ты не прекратишь истерику, я займусь всем сама, мне твой совет не нужен.

Она резко развернулась и направилась к выходу. Маша Почин осознала в одно мгновение, что не может одновременно потерять всех близких людей в своей жизни вместе с деньгами и счастьем, которое они сулили.

– Постой, мам. Я иду...

Важно здесь то, что наш мозг обладает потенциальной гибкостью и богатством возможностей обеспечения потенциального мышления и эмоций.

Титанические усилия алчной мамаши и подневольной дочери увенчались ожидаемым результатом: юрист, глядя с сочувствием на плачущую Машу, сообщил, что не знает прецедентов, когда в графе свидетельства о рождении «Мать» стоит прочерк. После того как Маша сообщила о финансовой состоятельности Миши, юрист спросил, «не Заблудный ли», а затем трусливо посоветовал «не влезать в это дело», потому что она ведь получила все, что хотела получить. И, конечно, завершающим аргументом был мамин злобный короткий взгляд на непокорную дочь: – Я же тебе сказала: забудь обо всем, что было. У тебя теперь новая жизнь. Вот и господин юрист того же мнения. – Господин юрист послушно закивал головой, засовывая гонорар в две тысячи рублей в кошелек. Очевидно, отвлекая внимание клиентов от невыданной квинтанции на обслуживание, юрист бормотал: