Татьяна Огородникова - Очаг вины, или Любовь, диагноз и ошибка одного нейрофизиолога

– Иди, дорогая, посиди на диванчике, не мешай людям работать! – Маша покорно, будто под контролем эсэсовского офицера, двинулась к дивану. Плакать, однако, не прекратила. – Ну вот, садись, перестань рыдать, выпей водички и погрызи яблочко.

Ответная реакция была стремительной и неадекватной. Маша вскочила с дивана и клешнями вцепилась в Арину, намереваясь теперь окропить рыданиями ее плечо.

Не тут-то было. Арина четко блокировала предплечья девушки и властно приказала:

– Сядь и прекрати истерику. Ты что, не понимаешь, что мешаешь работать? Доктор только что спас человека от неминуемой гибели!!!

Тем временем Генрих взял себя в руки и жестом пригласил Радика следовать за собой. Радик не без робости уселся за компьютером рядом с исследователем.

– Смотрите внимательно, – приказал тот, ткнув пальцем в экран. – Здесь – причина ваших недомоганий.

На экране появился мерцающий красным светом почти правильный круг, который, казалось, намеренно не дорисовали циркулем в одном месте.

– Как вы понимаете, картинка сильно увеличена, на самом деле этот очаг занимает микроскопическое пространство в вашей голове. Именно так он выглядел до того, как природа решила вас пощадить – в противном случае сегодня этот малюсенький просвет был бы закрыт, а по вам уже отслужили бы похоронную мессу.

Радик возмутился:

– Да что вы себе позволяете?!

Генрих скептически усмехнулся:

– Это, дорогой мой, не я! Это вы себе позволяете! И при этом думаете, что вольны в своих поступках и помыслах. Однако нет! Пока вы искали спасения, прошло три или даже четыре месяца! Вы думаете, ко мне больше не приходили такие вот несчастные в надежде на чудо? Так вот! Приходили! Бывший прокурор, который всю жизнь занимался тем, что калечил людям судьбы за взятки; генерал ФСБ, отправивший в горячие точки тысячи молодых ребят как пушечное мясо; горе-строитель, по вине которого обрушилось несколько многоэтажек; барышня, торгующая живыми людьми; именитый хирург, посадивший на иглу не один десяток подростков-мальчиков, преподаватель истории – педофил... У всех перечисленных присутствовала картина, близкая к вашей. Троих из них уже нет в живых. Генерал стал случайной мишенью на охоте, дама неудачно пообедала в ресторане – впала в кому прямо за столом, хирурга исполосовали ножами неизвестные хулиганы... – Генрих помолчал. – Но, вы знаете, я не испытываю сочувствия к этим людям. А вот вас мне почему-то жалко. Я искренне хотел, чтобы у вас изменилась картина. Так-то, мой друг.

Радик почувствовал прилив благодушия.

– Так откуда вам стало известно, что мои дела улучшились?

– Смотрите! – Генрих вновь ткнул пальцем в картинку. – Это – ваше сегодняшнее сканирование. На первый взгляд различий нет, но тончайшие электронные измерения зафиксировали уменьшение плотности очага и увеличение разрыва крайней линии. Это говорит о том, что у вас начался процесс регенерации здоровых клеток. Я так это называю.

– А может он повернуться вспять? – тихо спросил художник.

– Не знаю. Для этого нужны не менее веские основания, как и для начала формирования «очага вины». По крайней мере, это случится не скоро.

– Ну что же, спасибо, дорогой товарищ, как вы любите говорить, – произнес Радик, поднимаясь из кресла.

– Обращайтесь, – съязвил ученый, – и не забудьте позвонить Борису!

Радик повернулся:

– Даже не сомневайтесь, я понимаю, кому и чем я обязан. ...Кстати, профессор, неужели эта молодая женщина успела так сильно провиниться перед Господом, что уже шагнула на тропу смерти?

– Не знаю, пока не знаю. Всего наилучшего.

Генрих встал, демонстрируя, что продолжать беседу не намерен. Ему и правда хотелось скорее вернуться к Маше.

Для того чтобы найти жемчужину, нужно хотеть найти ее; но не слишком сильно хотеть – можно спугнуть удачу.

Генрих очень надеялся, что у новой пациентки закончился слезный запас, по крайней мере, Арина должна была позаботиться об этом. Так и было: Арина и Маша пили чай и мирно болтали. Но как только девушка увидела Генриха, ее лицо моментально сморщилось в горестной гримасе.

Генрих устало вздохнул:

– Если вы все время будете рыдать, я точно не смогу вам помочь. Тем более мы еще не знаем наверняка, нужен я вам или нет.

Зря он это сказал. Он еще не закончил фразу, как Маша рухнула на колени прямо перед ним и начала причитать:

– Нужен, нужен. Конечно, нужен. Я не понимаю, как я могу умирать – я ведь такая молодая! Я жить хочу, любить хочу! Я имею право!