Борис Евсеев - Красный рок (сборник)

Стояли последние апрельские дни. С Адриатики резкими порывами задувал жаркий, чуть гниловатый ветер. Болела голова. Хотелось закрыть глаза и, хоть на час отказавшись от впечатлений, вернуться к чему-то проверенному: к образам, мыслям.

По дороге в Пирано я в город Бар и завернул.

И, как водится, застрял. Всего на сутки, но хватило и этого.

Честно говоря, ехать в Пирано мне давно расхотелось. Ничего особенного я там найти не надеялся. Когда оформлял документы и визу, указал как один из пунктов поездки городок Пирано. Просто потому, что именно там родился Джузеппе Тартини. И хотя сам он за долгую жизнь в городок наведывался редко – в те давние года в Пирано жил его брат.

Да и жену свою, Елизавету, урожденную Премаццоне, мессер Джузеппе в 1717 году отправил с глаз долой на четыре года не куда-нибудь, а в Пирано. А сам на тот же срок затворился в монастыре Анконы, чтобы достичь пределов мастерства в освоении боготворимого им инструмента.

И, конечно, начать надо было именно с Анконы. Если где и можно было отыскать следы шеститомного «Учения о звуке», учения, завещанного мессером Джузеппе профессору Коломбо из Падуи и пропавшего еще в середине XVIII века, – так это как раз в Анконе. Или, может, в Падуе.

Ну, а в Пирано… В Пирано скорей всего могли показать раскрашенные картинки или повести на экскурсию к памятнику мессеру Джузеппе. К памятнику, который я и сам давно и хорошо рассмотрел в Интернете.

Но мне нужен был не памятник и даже не музыка! Мне нужны были его мысли о природе звука. Инфразвук – звук, нами не слышимый, но реально существующий, со страшной силой на мир воздействующий, – притягивал меня звук той весной бешено, неотступно!

Из города Бар к итальянскому побережью, в Анкону, ходил паром. До монастыря францисканцев, до места, где вдали от суеты и соблазнов мессер Джузеппе сформировался как «Il maestro della Nazioni» («Мировой мастер»), где стал задумываться о сложнейших вещах: о природе и назначении звука, удобней всего было добираться как раз по воде.

Куда именно отправиться – в Пирано или в Анкону – я и решал в славном городе Бар, в баре отеля «Тополица».

– Еще по одной – и хорош.

– Так ты, бычара, только делаешь вид, что пьешь!

– Я? Да, верно. Мне еще на паром – и в Италию.

– На вечерний паром ты уже опоздал. А другой будет завтра, в шесть вечера. А до завтра ты чего будешь делать? С бабами у нас тут не очень…

– Какие бабы, друг! Запишу, что видел – и в койку.

– Так ты ж у нас ни черта не видел!

– Ну, я так и запишу: «В городишке Бар – ни черта я не видел!»

– Хочешь, повожу тебя по окрестностям? На Старый Бар глянешь. Под маслиной трехтысячелетней посидишь… Фонари горят и светло под ней, как днем…

– Врешь, маслине вашей – две тысячи…

– Ну, вру, ну, и чего?

– Ничего. Просто на фиг мне ваши развалины нужны. Их и отсюда видно…

– Не болтай, темно же… А хочешь…

Звонок мобильного телефона запел у собеседника в кармане громко, мелодично.

Маленький, жуковатый, проворный (готовый тип средневекового европейского слуги, прямо противоположный типу хрестоматийному: толстому, лукавому, ленивому), он вскочил, стал выдергивать мобилку из штанов.

Мобилка не вынималась.

Чем дольше маленький и жуковатый, как сам он сообщил: «По фамилии Хлус, а по имени Костик», колупался в штанах, тем сильней я напрягался и удивлялся.

Звучавшая из мобилки музыка – струнная, старинная – была очень похожа на ту, которую сочинял мессер Джузеппе. Но это была неизвестная мне музыка.

– Жинка звонит… Теперь не отстанет, стерьва, – сразу пожелтел лицом Костик.

– Слушай, – осторожно перевел я разговор на другое. – Что за музыка у тебя в мобилке?

– В мобиле? Так это Черногор мне записал. Он всем нашим раз в полгода меняет старую музыку на новую. Иногда такую дрянь сунет – ну прямо черт из мобилы выскакивает!

– Черт из мобилы? Это ты в точку…

– Так я ж и говорю. Тут у нас компашка подобралась. Русские и всякие чучмеки вроде меня… Ну, и Черногор наш, ну, и летун наш бескрылый все время чего-нибудь нам подкидывает: то черт из мобилы у него выскочит, то модель самолета всем одну и ту же на брелоки закажет. То танцевальный конкурс затеет… Блажит старик.

– Черногор – это фамилия?

– Какая там фамилия!

– Партийная кличка? Погоняло? Есть связь с Черногорией?

– Отстань! Не знаю. Мне бы с жинкой сейчас разобраться… Хуже черта она. Ладно, давай, как это у вас раньше говорили? На добрый путь!