Игорь Малышев: Рассказы

— Так, так, и что же дальше?

— Звезды, их расположение, да простит меня святой отец за грубость сравнения, можно сравнить с раскладом карт, выпавших игроку. Хороший игрок и из проигрышной позиции сможет выйти с достоинством, а плохой, проиграет даже имея на руках наилучший из раскладов, если не приложит старания или ему не поможет чудо.

— То есть по-вашему все зависит от человека.

— Да, все, что не зависит от Бога, зависит от человека.

— Вы так хорошо и убедительно рассказываете, что я сам готов начать читать по звездам.

— Вы мне льстите, святой отец. Я всего лишь скромный слуга своей науки.

— Но, все же признайтесь, согласно астрологии, многое зависит от звезд.

— Отнюдь, они всего-навсего благоприятствуют чему-либо, или не благоприятствуют, вот собственно и все, — фокусник грустно поклонился, пожав плечами. — Хотя, знаете, порой мне кажется, что человечество — настолько ленивый игрок, что не желают приложить ни грана стараний, чтобы хотя бы попробовать выиграть. И потому все, что происходит на земле, всего лишь отражение расположения звезд. Каково небо, такова и земля. Впрочем, если посмотреть на это с другой стороны, может, какая жизнь, такие и звезды. Может при такой жизни других звезд и быть не может.

— Как знать, если мир создан по единому замыслу и с единой целью, то, вероятно, все должно быть взаимосвязано и зависеть друг от друга, как образ и отражение.

Они стояли посреди дороги и пыльные вихри кружились вокруг них, наметая на лица пелену, делая и пончо астролога и сутану священника одинаково серыми. То ли от грустной темы их разговора, то ли от пыли крыса жалобно поскуливала, глаза крысы и попугая слезились, бедные животные чихали, жестоко страдая не в силах укрыться, но люди не замечали этого, продолжая беседу.

— Как же в таком случае быть со свободой воли, святой отец?

— Оставим ее для тех, кто сможет ей воспользоваться.

Они замолчали, глядя на пыльные тайфунчики, с легким свистом закручивающиеся против часовой стрелки. Говорить больше не хотелось, казалось, больше и слов-то не осталось, все высказали, что могли. Дальше осталась только печально смотреть на пыль, вьющуюся на ветру. Так продолжалось довольно долго, пока падре Эрнандо вдруг несколько не посветлел лицом и не сказал:

— А я верю в людей, или, если хотите, даже не в них, не во взрослых людей, в детей верю. Через их чистые души придет счастье в мир.

— Признаюсь, я согласен с вами и верю в это не менее вашего.

На этом они попрощались друг с другом и разошлись.

Наконец падре до конца продумал, как будет проходить праздник. Собрал около себя полторы дюжины детей для объяснения их роли (вначале ангелов предполагалось около дюжины, но глядя на слезы оставшихся за бортом представления, дон Эрнандо растаял и взял еще нескольких малышей). По его замыслу, все собравшиеся должны были стать ангелами, помогающими Господу творить мир.

— К представлению у всех должны быть белые костюмы. Ясно?

— Д-да, — выпалила Мария, радуясь, что у нее уже почти все готово.

Все закивали головами, а маленький Лео вытянул руку, как это делали старшие ребята, кто уже ходил в школу.

— Падре, можно шпрошить?

— Ну, конечно, спрашивай.

— Падре, — он тяжело вздохнул, — у меня жуб передний выпал. Молочный. Как же мне быть? Мне тоже можно играть ангела?

Падре улыбнулся — разговоры с детьми всегда доставляли ему неподдельное удовольствие.

— Отчего ж нельзя, дружок? Конечно можно. Хоть бы у тебя даже вообще зубов не было, как у младенца.

Все засмеялись. Лео тоже заметно повеселел. Угомонившись и угомонив детей, дон Эрнандо стал объяснять, каким должен быть костюм.

— Крылышки можно сделать из гибких прутиков, а потом обтянуть их тканью. Сами же костюмы должны быть длинными, до пят. Всем понятно.

— Понятно, — загалдела детвора, — что же тут непонятного. До пяток и прутики. Все ясней ясного.

Падре развел руками.

— О как! Ну, раз вы такие понятливые, то расскажите все родителям, а сами приходите завтра к воскресной школе. Будем репетировать.

В селении было что-то вроде театра — деревянный домик без одной стены, сцена и ряды скамеек перед ней. Обычно там играли заезжие комедианты. Для серьезного же дела решили взять здание воскресной школы. Правда, местному плотнику и столяру пришлось немало потрудиться, чтобы соорудить в ней настоящую сцену, но дело того стоило.

Когда дети разошлись по домам, кто-то дернул священника за рукав. Он обернулся, увидел Лео.