Тим Лотт - Запретное видео доктора Сеймура

С учетом припертой стулом двери есть соблазн предположить, что Гай собирается залезть на какой-нибудь запретный сайт, возможно — порнографический. Однако экран камера не захватывает. Далее следует склейка. По тайм-коду видно, что прошло минут двадцать, и теперь Гай что-то распечатывает. Мы по-прежнему не можем рассмотреть, что это, но тут он кладет распечатки на пол и начинает вырезать и наклеивать на картон. В паузах между треками слышно, как он что-то мурлычет себе под нос.

Далее следует еще одна склейка, прошло минут десять. Наконец становится понятно, чем занят Гай. Он поднимает поделку с пола и рассматривает ее. Теперь все видно хорошо. Буквами, аккуратно вырезанными из картинок цветов, натасканных из Интернета, на картонке написано: «Поздравляю с днем рожденья лучшую маму на свете».

Сцена шестая: камера в гостиной, пятница, 18 мая, тайм-код 09.09

Камера включается, когда в комнату входит Саманта Сеймур. Немного поколебавшись, она подходит к дивану, шарит под пуфом и выуживает пачку «Силк-кат ультра». Вынимает сигарету, сжимает губами — и стоит. Потом, так и не прикурив, вынимает сигарету, вставляет обратно в пачку, которую сминает и бросает в открытое окно. Едва заметно кивает и выходит из комнаты.

Примечание автора: Доктор Сеймур нарядно одет: выглаженные кремовые слаксы, синяя рубашка, начищенные ботинки. Волосы расчесаны, походка пружинящая. В левой руке у него белый полиэтиленовый пакет. Он бросает взгляд на камеру, потом на магазин. И тут на его лице появляется удивление и тревога.

Магазин закрыт. Он дергает дверную решетку и произносит как будто про себя, но достаточно громко, чтобы это уловил микрофон (на внешних камерах наблюдения микрофоны обычно не ставятся, в данном случае камера — часть системы, находящейся внутри):

— Шерри?

Он отступает на несколько шагов и изучает фасад магазина, как будто ему может открыться некий тайный вход или портал. После чего смотрит прямо в камеру.

Едва ли доктор Сеймур знал наверняка, что видеокамеры в магазине подключены к приемнику у нее дома, в миле оттуда — в полуподвальной квартире где-то на ничейной полосе между развязкой А40 и Парк-Ройял, известной как Цыганский угол. Однако он, похоже, догадался, что это возможно, потому что говорит прямо в камеру:

— Шерри, ты тут?

Следует долгая пауза, как будто в пучинах неопределенности он выуживает нужные слова.

— Ты любишь такие игры, я знаю. Ты живешь, чтобы подсматривать. Чтобы переставлять фигуры на доске. Я это понимаю. Уверен, что ты смотришь.

Еще одна пауза. Потом он вытаскивает из белого полиэтиленового пакета две видеокассеты, подносит их к камере и держит дольше минуты. Тишину нарушает треньканье мобильного телефона. Он начинает шарить по карманам и наконец обнаруживает его во внутреннем кармане пиджака.

— Алло? Шерри?

Ему, как видно, никто не отвечает.

— Я знаю, что это ты. Пожалуйста, ответь.

Он начинает горячиться, ходит перед камерой взад-вперед.

— У меня с собой записи. Мне нужно с тобой встретиться.

Он бьет по дверной решетке кулаком.

— Послушай. Хорошо. Я знаю, что ты там делаешь. Это нормально. Но теперь пора заканчивать. Или я уйду. И не вернусь, Шерри. Через пять секунд я выключаю телефон. И если ты не ответишь, то больше меня никогда не увидишь. Договорились? Пять, четыре…

Камера, словно услышав, панорамирует вниз и обратно, будто в символическом кивке. Мы видим реакцию доктора Сеймура. На лице отображается внимание и концентрация. Наверное, Шерри Томас прервала свое молчание.

— Где ты?… Так…. Тридцать один А, Адамс-стрит… налево, потом направо, потом снова направо… Хорошо… Я найду… Откуда ты. знаешь, что у меня с собой атлас?.. Я никогда не суюсь в незнакомые места без карты. Хорошо.

Он выключает телефон, лицо его раскраснелось. Он вынимает из пакета атлас Лондона и изучает его. Затем пускается бежать и в несколько секунд исчезает из поля зрения камеры.

Примечание автора: Адамс-стрит застроена большими обветшавшими эдвардианскими домами, фасады которых выкрашены в грязно-бежевый цвет, в отличие от более ухоженных районов, чьи жители стараются расцветить их средиземноморским голубым и желтым. Некоторые дома кажутся нежилыми. В других есть обитатели, но на окнах вместо занавесок одеяла или вовсе ничего. Улица в целом производит унылое, гнетущее впечатление даже при ярком солнце.