Ирина Волчок - Ловушка для примерной девочки

— Что ты, что ты! Это твои деньги, трать их! Тебе ведь жилье купить надо, одежду, жить как-то… Нет-нет, мы не собираемся отбирать у тебя деньги!

— Я ведь и сама могу перевести деньги на счет Ольги Викторовны, — вдруг догадалась Наташа. — Как это я раньше не поняла? Не надо мне ничего вашего.

Артур постоял, молча тараща глаза, развел руками, потом оглянулся на Александра.

— Я, пожалуй, пойду. Всего вам… — и не закончил фразу: добра им пожелать все же не смог. Повернулся и пошел к выходу, обходя Александра по широкой дуге, чуть ли не по стеночке.

— Все! — с одинаковым облегчением одновременно сказали Александр и Наташа, когда дверь за Артуром закрылась. Засмеялись, глядя друг на друга, и Наташа с интересом спросила:

— Чем ты его так напугал?

— Никогда не расскажу, — ответил Александр. — Говорю же: стыдно мне.

То, что он сделал, было до того противно его натуре, что раньше он просто не поверил бы, что способен на такое. Шантаж! Не дай бог, кто-то узнает…

Он точно угадал, что там, в их агрофирме, может быть неладно. А этот Коротаев как повелся! Всего три намека: на всесилие издания, где работает Александр, на уязвимость фирмы, где работает Артур и царит его отец, и на то, как важно их фамилии иметь незапятнанную репутацию. Шантаж удался. А журналист пообещал молчать. Значит, где-то останется неубранная грязь, и виноват в этом он, Александр. Как он сможет спокойно жить с этим?

Сможет. В обмен на Наткину свободу и безопасность — сможет.

Александр зажмурился, помотал головой и отважно выпалил:

— Разводись скорее, может, успеем одновременно с Костей и Ленкой свадьбу сыграть!

…Нет, не так он хотел ее позвать замуж. Кольцо хотел купить, цветы, шампанское. А сначала — с мамой познакомить. Они поладят, в этом он ни минуты не сомневался. Но так полагается! А вылетело серьезное предложение как-то между делом, будто он это для того сказал, чтобы просто разговор в сторону увести. Она ведь и обидеться может.

Ну вот, наверное, и правда обиделась. Перестала улыбаться, отвернулась к плите, принялась чайник ставить. У чайника доля такая — его всегда начинают ставить в затруднительные моменты.

Он подошел к Наташе, обнял, ткнулся носом в ее макушку, жалобно пробормотал:

— Я серьезно. Выходи за меня. Выйдешь?

Она молчала, и он испугался еще сильнее. Развернул ее к себе лицом, попытался заглянуть в глаза. Но она спрятала их, даже голову опустила. Он слегка встряхнул ее, почти в панике ощущая, что сделал что-то не так.

— Натка!

— Подожди, Саш. — Она выпуталась из его объятий, отошла к окну, долго молчала, прислонившись лбом к стеклу. Наконец неуверенно заговорила: — Ты только не обижайся, ладно? Мне с тобой хорошо — свободно, легко, весело. Только я уже однажды поторопилась. Вернее, меня поторопили. И вон чего вышло… Саш, я хочу сначала прийти в себя.

Александр снова подошел к ней и снова обнял. Ну не может он ее не обнимать, когда она рядом.

— Это я понимаю… Я и так ругаю себя за то, что поспешил. Ну и ладно, пусть Костик и Петрова без нас женятся. А мы — когда ты скажешь. Ты же меня не прогонишь? Не скажешь больше: «Не сметь приходить»?

— Какой ты злопамятный! — сказала Наташа с упреком. — Не скажу. Я и тогда это не тебе сказала… То есть я не в себе была. Я убегаю — а меня преследуют… Вот такое состояние было.

— Натка, я не преследовал! — горячо сказал Александр. — Я не ожидал, что ты обидишься. А сейчас, когда ты от меня к окну подалась, я думал: все, обиделась.

— На что мне сейчас обижаться? — удивилась Наташа.

— На то, как я предложение тебе сделал. Неправильно. Не в торжественной форме.

— Ты в замечательной форме это сделал. Только рано…

— Да почему же рано? — отчаянно закричал Александр. — А когда же дочку рожать? Ты же родишь нам дочку? Маринку! И чтобы на тебя похожа была…

Она еще успела подумать: когда же она проговорилась, что хочет дочку? И именно — Маринку. Вот, ей-богу, не говорила она этого ему! Вообще никому и никогда не говорила!

Но в следующий момент он подхватил ее на руки, и она уже ни о чем не думала…

— Саш, ты это серьезно? Ты вправду хочешь ребенка? — осторожно спросила Наташа.

Александр перевернулся на спину, пристроил ее голову у себя на плече, погладил ее волосы, полюбовался ими, коснулся губами ее виска. И только потом заговорил:

— Честно говоря, я никогда не думал о детях. И насчет того, чтобы жениться, никогда не задумывался. Я всегда хотел быть свободным. А как-то раз увидел в тенечке на лавочке девушку в длинном сарафане и с моей книжкой в руках. И теперь я хочу все: и жену, и ребенка. Ужасно хочу быть несвободным, бежать с работы домой, ходить за продуктами, мыть посуду… Получать нагоняй, если задержусь на работе, просыпаться сто раз за ночь, потому что Маринка кричит…