Эрик Сигал - Исцеляющая любовь

— Итак, мисс Кастельяно, результатом прилива крови является — что?

— Эрекция, сэр.

Аудитория облегченно вздохнула.

— Интересно знать, — спросил Лубар, — почему, несмотря на преобладание в этой группе студентов мужского пола, одна мисс Кастельяно знакома с таким широко известным феноменом, как эрекция полотого члена?

Все молчали.

Никогда не упускавший возможности поддеть ту или иную студентку, Лубар пытливо посмотрел на Лору.

— Может быть, вы знаете тому объяснение, мисс Кастельяно?

— Возможно, я просто видела их больше, чем другие, — ответила та как ни в чем не бывало.

Ошеломленный профессор углубился в «Анатомию» Грея и призвал студентов начать препарировать орган, который был темой сегодняшнего занятия.

— Ну, Кастельяно, — выходя из аудитории, с восхищением пробормотал Барни, — ты сегодня и дала!

— Пустяки! — отмахнулась она. — Интересно, почему ты не ответил?

В этот момент к ним подошла Грета.

— Какая гадость, правда же? — скривившись, сказала она.

— А что такое? — поинтересовалась Лора.

— Все эти грязные намеки… Лубар этой штукой размахивал, как каким-то священным идолом.

— Вообще-то, — небрежно заметил Барни, — у древних греков и римлян это и был священный идол. Они даже поклонялись ему на своих празднествах…

— Барни, умоляю тебя! На сегодня с меня хватит! Если честно, я думаю, что этот профессор Лубар — настоящий…

— Хрен поганый? — подсказала Лора.

Грета бросилась прочь, вспыхнув от негодования и смущения.

Задолго до первой зимней метели обитатели Вандербилт-холла засели за книги. Время для них измерялось не в днях, оставшихся для поисков подарков, а в часах, оставшихся до первой сессии. Экзаменов было четыре — анатомия, гистология, физиология и — четвертый всадник Апокалипсиса — биохимия.

Окна в общежитии не гасли до утра. Случайные прохожие вполне могли решить, что в нем происходят некие ритуальные празднества в честь огня, вроде тех, какими у древних народов сопровождался период зимнего солнцестояния — самое темное время года. Однако внутри здания не только не веселились, но даже почти не спали.

Положение дел было таково, что паника охватила даже Питера Уаймана.

Палмер Тэлбот, поневоле разделявший тяготы студентов-медиков, тоже был вынужден идти на определенные жертвы.

— Лора, что же, и в субботу не получится?

— Пожалуйста, постарайся понять! Мы тут как на осадном положении. Народ от напряжения с ума сходит. Поверь, такого со мной еще не было.

— Так зачем подвергать себя такой муке, Лора? Насколько я понимаю, все, чем ты до сих пор занималась на медицинском, исполнено сплошного ужаса. Как ты, здравомыслящий человек, можешь с этим мириться?

— Считай, что так полагается. Это своеобразная плата, которую я должна заплатить.

— А я, значит, тоже! И ты считаешь возможным при таком образе жизни поддерживать нормальные отношения?

Она вздохнула:

— Палмер, на данный момент меня волнует лишь соотношение между химическими соединениями, черепными нервами и гистологическими слайдами. Я теперь не человек, я — робот, изучающий человеческий организм.

— Ну, если тебе это так противно, почему ты не бросишь?

— Палмер, я никогда не говорила, что мне это противно.

Хотя наукой неопровержимо доказано, что человек не может без сна сохранять ясность рассудка, обезумевшие студенты-медики полностью игнорировали этот факт. Конечно, помогал кофеин, и многие мерили ночи количеством выпитых пластиковых стаканчиков кофе.

Некоторые могли себе даже позволить такую роскошь, как новейшие фармацевтические препараты. Если, на свое счастье, они были знакомы с кем-нибудь из старшекурсников, а еще лучше — из интернов, то получали возможность раздобыть «взбадривающие» таблетки для стимулирования нервной системы и борьбы со сном. Слишком погруженные в учебные материалы, они не удосуживались прочесть еще один короткий текст — листовку-вкладыш к препарату. Даже такая дотошная барышня, как Элисон Редмонд, игнорировала вопрос безопасности таблеток, которые, как ей казалось, помогают сохранять ей полную ясность мысли.

У Барни Ливингстона был свой метод. Чтобы сбросить сонливость, он время от времени делал несколько отжиманий, после чего принимал холодный душ. Все смотрели на него как на безумца — все, кроме Беннета, которого он убедил следовать своему примеру.

Лора предпочитала колу и всякий раз, направляясь в комнату Барни, заполняла ею из автомата большой термос. По коридорам безостановочно шастали студенты, отчаянно стараясь втиснуть необъятную информацию в свои измученные мозги.