Станислав Золотцев - Камышовый кот Иван Иванович

Действительно, двоюродные братья Миша и Ваня Брянцевы на «норную» охоту предпочитали ходить с ягдтерьером. Эти на вид некрупные, неказистые собаки до безумия отчаянны: никакой опасности, даже гибели от клыков кабана и от волчьих зубов для них не существует. Но и «норного» зверя они добывают замечательно. В несколько мгновений загоняют барсука или енота в норе, да не ждут, как такса, пока хозяин откликнется на их лай, — мгновенно же мёртвой хваткой пленяют подземного мохнатого жителя и доставляют его наверх… Но и дальние их родичи тоже существа хитрые, и жизнь свою норную защищают по-своему. Их норы — это целые лабиринты, с тупиками-«отростками». Вот в такой-то «отросток» собака нередко и суётся — и находит там свою погибель. В мгновение ока енот засыпает ягдтерьера, закапывает, зарывает его, наглухо забивая «отросток» землёй. Такса или фокстерьер ещё могут лаем спасти себя, призывая хозяина на помощь, — и то чудо, если он быстро дороется до «отростка» и откопает собаку. Ягдтерьер же и вовсе обречён там на смерть: он под землёй не лает. Эта гордая собака вообще никогда не зовёт хозяина спасти её…

К чему я раскрываю вам все эти сложности «норной» охоты? Да лишь к тому, что однажды двоюродные братья Брянцевы отправились «полевать» подземного зверя, взяв с собой Федюшку, — «мелкий» упросил-таки отца и дядю, считавших, что ему слишком рано наблюдать умерщвление живого существа. Но Мишин ягдтерьер в тот раз не был удачлив. Несколько раз он совался в нору, где пропадал по четверти часа, — но вылезал оттуда с обескураженным видом. Осмотрев песчаный обрывистый лесной берег, в толще которого таились извилины енотовой норы, Михаил сказал: — Видать, нора «кручёная», с переходом. Ну, вроде как двухэтажная, — видя, что младший Брянцев не понимает, объяснил он ему. — Он там собаку водит по одному уровню, потом шасть — и в другой отсек, а переход быстрёхонько забивает. Вот и не может мой Яшка его достать…

И охотники уже было собрались в обратный путь, кляня охотничью фортуну, повернувшуюся на сей раз к ним тыльной стороной. Но ягдтерьер Яшка вдруг хрипло залаял, причём вовсе не в сторону норы. Но тут же смолк — и Брянцевы остолбенели от удивления: из вересковых зарослей к ним преспокойно двигался Иван Иванович. И не успели они отойти от этого удивления, как ждало их ещё одно, гораздо более серьёзное. Кот нырнул в нору!

Он сделал это так ловко, словно каждый день травил енотов и барсуков, проникая в их подземное жильё. Ни Михаил, ни его двоюродный брат, конечно же, не смотрели на часы, однако оба готовы были поручиться, что Иван Иванович пребывал под землей меньше минуты. Ну, не больше! Через минуту он уже вылезал из норы, держа в зубах енотовидную собаку. Горло подземного зверя было перекушено.

Егерь, увидев брянцевского найдёныша с его добычей, сел наземь, обхватил голову руками и аж застонал. — Ванька-а! Ванька! ну, ведь не поверит нам с тобой никто! ну, ведь скажи кому, что твой котяра, будь он хоть трижды камышовым, енота заполевал — ведь не поверит никто! Засмеют, скажут: поддали на охоте крепенько, вот и привиделось им такое… Не, не поверят! Ну, Ван Ваныч, ну, обставил ты Яшку моего… Эх, мать твою, до чего ж обидно, что никто, окромя нас, этого не видал!

А новоявленный усатый удачливый охотник на енотов уже лениво возлежал рядом с Федей, тоже севшим наземь в ошеломлении. И любой, кто взглянул бы на кота в тот миг, мог прочесть в его круглых глазах, лучисто отражавших осеннее солнце, и во всём его облике только одно: «Подумаешь, дела! Да мне такое — раз плюнуть…» Ваня же, взрезавший добытого зверя, чтобы выпустить из него кровь, пока тот не застыл, тоже мычал от досады, повторяя: — Да, Мишка, не поверят нам… Ну, Ван Ваныч, ну, артист! Ну, и зверюгой же ты вырос! Артистокра-ат!

…Однако им поверили. Жители Старого Бора и окрестностей уже готовы были поверить в любую небывальщину, связанную с брянцевским котом. Они уже сами слагали о нём легенды и небылицы… Что там затравленный в норе енот! Вот если бы в окрестных талабских борах появился бы мамонт, а Иван Иванович одолел бы его в поединке, — тут, быть может, нашлись бы маловеры…

Окончательно же хозяева камышового кота убедились в том, что их славному приёмышу бывает свойственна самая крайняя жестокость, именно в тот день, когда над их двором появился ястреб.

Надо сказать, от ястребов их усадьбу до той поры несколько лет подряд Бог миловал. И от коршунов, и от других крупных летучих любителей мелкой домашней живности. Несколько раз появлялись в воздухе над брянцевским подворьем всякие хищные малята вроде кобчиков или чеглоков. Но одних вначале распугивал лай Джульки, а потом, наверное, кое-кто из этих пернатых стал замечать сверху присутствие Ивана Ивановича и уже не рисковал разбойничать… А вот на второе лето жизни камышового кота случилась и его встреча с ястребом. Её свидетелем был один лишь Николай, хотя в доме находились и Тася, и Федя. Но хозяйка кормила в хлеву поросят, а «мелкий» сидел в своём садовом шалашике и что-то читал. Всё произошло быстро, в минуту-другую…