Улья Нова - Как делать погоду

«Для большинства жителей спального района торговцы термометрами невидимы. Люди бегут от метро по асфальтированной тропинке, что-то сосредоточенно бормоча в телефоны. Некоторые движутся компанией, провожая гостей, хором смеясь на ходу. Другие витают далеко от асфальта, вообще далеко от Земли. К примеру, девчонка из соседнего подъезда, впервые надевшая новые замшевые туфли, ликует от высоченного каблука-шпильки, гадает, скоро ли наметится мозоль, всматривается в глаза спешащих навстречу мужчин. И летит к метро, ничего не замечая вокруг. Мамаши проплывают, согнувшись над колясками, поправляя там одеялки. Старушки рассматривают из-под бровей ближайший хлебный ларек. Мальчишки в широченных бермудах с ветерком проносятся на роликах, вглядываясь в даль. Парни курят на ходу, сутулятся в воротники курток, жадно глазея на припаркованные вдоль домов машины. Маленькие дети, растопырив пальчики, с визгом бегут крошечными шажками к луже. От лужи, будто возникнув из брызг, разлетаются в разные стороны голуби, озвучивая шелестом крыльев небо. Девочка на трехколесном велосипеде норовит пересечь газон, а молодой папаша держит ее за капюшон и смотрит по карманному компьютеру кино. Сросшаяся парочка летит, никуда особенно не глядя, ни о чем особенно не думая, только чувствуя сцепленные в замок пальцы друг друга. За дамой в черной вязаной шали, будто из передвижной парикмахерской, тянется шлейф парфюмерии. У двух-трех прохожих разной степени облысения на некоторое время сбивается дыхание. Их взгляды прикованы к фигурке, которая тикает и пульсирует на ходу бедрами, икрами, плечами.

И подковки плетеных босоножек будто целуют асфальт: мцок-мцок. Совершенно не удивительно, что продавцы, затаившиеся за кустами со своими термометрами и ситечками, отчаиваются выловить из потока людей хоть одного покупателя. В выгоревших льняных фуражках, они тоскливо отмахиваются газетой от мух. А в другой день – скрываются под зонтом с обломанной спицей. Но чаще, смирившись с печальной участью московских невидимок, решают кроссворды, со скукой глазеют по сторонам, изредка поглядывают на часы».

Мой слушатель нахохлился и изучал исподлобья небо над сиреневым прожектором, освещавшим каток. Я умолк, чтобы проверить, слышит он хотя бы мой голос. Помнит ли, что я по-прежнему сижу рядом с ним на скамейке. Или ему, как и многим другим, безразлично, говорю я, молчу или уже ушел. Некоторое время мы молчали, вокруг скрипел снег, на катке стучали клюшки, сталкиваясь, визжали фигуристки. Взвыла сирена «скорой помощи». Тут и там нетерпеливо гудели машины. На бульваре истошно крикнули: «Юля!» Старикан вздрогнул, потряс меня за рукав и нетерпеливо кукарекнул: «У тебя все? А чего молчишь? Проснись и пой, пропащий! Поехали дальше!»

Тогда, за то, что он хотя бы сделал вид, что слушает, я признался:

«Обычно и я, ничего не замечая вокруг, несся от метро домой. Сначала из института, с пустой или забитой новыми знаниями головой, – спешил выгулять беспородного пса по кличке Боб. Потом бежал из небольшого интернет-магазина, где трудился курьером. Частенько я летел и со второй работы, из магазинчика по продаже аксолотлей и аквариумных рыб, – хотелось поскорей оказаться дома, включить компьютер, утонуть в Интернете. Потом каждый день я возвращался с окончательной и постоянной работы, из подвальчика на шоссе Энтузиастов, где несколько лет вывешивал новости на сайт “Красота волос”, вдыхая отдушки соседней прачечной и ванильные ароматы маленькой пекарни. По дороге домой я занимался тем, что умею делать лучше всего на свете. В чем являюсь несомненным профессионалом: сочинял сказки, главный герой которых – я сам. Музыкальная заставка. Сказочные фанфары. И в освещенном кругу собственной персоной Митя Ниточкин, убежденный пешеход, невнимательный радиослушатель, рассеянный телезритель, почитатель талантов, без пяти минут самурай и просто хороший парень, которому когда-нибудь повезет. Сочиняя свою будущую жизнь, я шагал к дому в джинсовых кедах Converse, год спустя обходил лужи в замшевых казаках, через полгода шлепал по пыли во вьетнамках, одну из которых потом унесло в море, осенью брел в строгих кожаных туфлях, маршировал, сминая чужие окурки, в представительных нубуковых ботинках. В любое время года смотрел поверх голов, не замечал моросящий дождь и торопился заварить чай и разогреть ужин к возвращению Алены с радио».

«С какого такого радио? – встрепенулся старикашка. – Кто эта Алена, кем она там работает? Я ведь многих на радио знаю. Я и сам в их кругах широко знаменит. Давай, друг дорогой, с этого места подробнее». – Его мутноватый взгляд сконцентрировался, уперся в меня, почти превратив в мраморную статую человека со скамейки. Но на этот раз я сопротивлялся: