Денис Соболев - Иерусалим

— А что нужно съесть, чтобы туда подняться? — спросила Юшка, но верховный жрец Вавилона ее проигнорировал.

Сейчас он зачитает самое главное, сказал он, шестьдесят семь правил восхождения на зиккурат; это очень важно, поскольку ни один человек, нарушивший хотя бы одно из этих правил, никогда не сможет удостоиться мистического откровения. Я увидел, как Брат Олень выпрямился, потер переносицу; его взгляд стал снова напряженным и сосредоточенным. Верховный жрец зачитал свои правила; среди них было предписание вдыхать ветер вечных равнин, указание смотреть под ноги при любом духовном восхождении и запрет на общение со слишком разговорчивыми духами. Потом он рассказал, как в одном из своих предыдущих воплощений он предал проклятию Ассирию, и Ассирия исчезла. Он говорил медленно, задумчиво, чуть торжественно. «То же самое, я сделал с Британской империей», — добавил он. Алиса смотрела на него потрясенным и зачарованным взглядом.

— И эта Ассирия действительно исчезла? — спросила она меня чуть позже шепотом.

Потом верховный жрец ушел, и мы начали обсуждать Вавилон и древнюю мистику Междуречья. Брат Олень, как всегда, выглядел разочарованным.

— Опять мимо, — сказал он мне тихо, приложив ладонь к губам.

Большая часть окон уже погасла; холмы стали чернее; яснее и отчетливее обозначились ленты дорог. Я смотрел на луну — большую, белую, с пятнами гор.

— А почему он ничего не сделал? — спросила меня Алиса.

— Кто именно? — ответил я, не понимая.

— Ну верховный жрец; что-нибудь сверхъестественное, мистическое, хотя бы полетал, а?

— Он слишком важный маг, — сказал я, — чтобы показывать фокусы или заниматься подобными глупостями.

— Ты что, не веришь в то, что он рассказал? — ее голос прозвучал как-то расстроенно и жалобно. — А вот твой друг, между прочим, верит.

— Да нет, что ты, — успокоил я ее, — конечно же, верю. Я даже духов немножко умею вызывать.

— Ну, тоже мне редкость, вызывать духов и я умею; мы еще в школе вызывали. К нам пришел дух Бен-Гуриона и очень ругался.

— Очень ругался?

— Ну да, по-русски и матерно.

Я смотрел на луну, и она медленно скользила навстречу ветру; на ее поверхности высвечивались рваные контуры невидимых земных облаков. Было холодно, мы сидели, прижавшись друг к другу, допивали «Уши Голема» и собирались расходиться. Кто-то уже ушел. Алиса выясняла у Юшки, не страшно ли ей жить в Гило.

— По нему же стреляют почти каждый день.

— Да нет, прикольно, — ответила Юшка, — и вид красивый. А когда я трахаюсь, я все равно ни хрена не слышу.

У нее были разноцветные, раскрашенные пряди, разбросанные по плечам. И тут она стукнула себя по макушке:

— Слушайте, народ, я чуть было не забыла — у Майкла брата шарахнуло, надо будет поехать его навестить.

— Серьезно задело? — спросил Толстый Вепрь.

— Да нет, — ответил Брат Олень. — Вроде нет; в основном, взрывной волной, а так — царапины.

— Поехали сейчас, — сказала Юшка, но потом она вспомнила, что уже поздно. — Но все равно надо будет оторганизоваться, — продолжила решительно. — Завтра же утром едем в Адассу его проведать.

«Ну вот, уже есть и программа на завтра», — подумал я.

— Завтра все вместе едем в Адассу, — объяснила Юшка и кивнула сама себе.

А потом Вера встала и сказала:

— А поехали сейчас купаться на Мертвое море, оно-то еще не закрыто.

И мы ответили:

— Да, конечно, поехали купаться.

— Вы что, с ума сошли? — закричала Алиса испуганно, — там же и днем теперь небезопасно, а по ночам и вообще вся дорога простреливается.

Мы встали, и белая луна скользила над Иерусалимом.

— Там же территории совсем рядом, — добавила она.

Мы довезли ее и еще одну пару до центра города и выехали на дорогу, ведущую на восток.

На часах было около двух ночи; мы проехали мимо армейского блокпоста с бетонными заграждениями, и усталый солдат посветил фонариком в лобовое стекло, мимо почти невидимых в темноте пустых каменных холмов Иудейской пустыни, мимо скал, подступающих к дороге. Потом, оставив по левую руку Иерихон, самый древний город на земле, начали быстро спускаться к Мертвому морю, миновали пещеры Кумрана [191] В пещерах Кумрана были найдены знаменитые свитки Мертвого моря. , припарковались чуть в стороне от обочины и в полной темноте вышли из машин. Позади нас тяжелым, почти невидимым сомкнутым строем стояли скалистые, безлесые горы Иудеи; в блеклом свете луны проступали высокие обрывы над ущельями и дальние скальные выступы. С левой стороны над нашей стоянкой нависала скала; вдоль нее вниз, к еле заметной береговой линии, убегала тощая каменистая тропка. По ней мы спустились к воде, и я снова увидел, что над Мертвым морем на бескрайнем черном небе висит эта белая холодная незамутненная луна. В отличие от Иерусалима, здесь было тепло и вода была тоже теплой, очень соленой, густой, маслянистой на ощупь; низкие волны подползали к берегу, тихо плескались, распластывались на прибрежных камнях. Мы разделись и вошли в воду, стараясь держать голову над ее безжизненной плотной соленой массой.